История Российской научно-популярной прессы в социально-культурном контексте - Коллектив авторов

обусловливалось характером издания, рассчитанного на широкий круг читателей. К 1892 г. журнал обнародовал мемуары, записки и письма около двух с половиной тысяч различных исторических деятелей[220].

Тираж «Русского архива» долгое время возрастал (к началу 1870-х годов – около 2000 экземпляров), но к началу ХХ в. он издавался тиражом только в 700–800 экземпляров. «Русский архив» не приобрел достаточно широкой аудитории, чему, очевидно, способствовали и приверженность журнала публикации «сырых» материалов, и слабость художественно-литературной части издания[221].

«Русская старина» (1870–1918) стала следующей ступенью в эволюции научно-популярного журнала по истории. Издание было основано в 1870 г. в Петербурге либеральным историком М. И. Семевским, который и стал ее бессменным издателем-редактором (до 1892 г.). Основная цель журнала (как было заявлено в объявлении) – «служить разработке русской истории новейшего времени, начиная с Петра Великого», и на этой основе способствовать развитию народного самосознания[222].

В качестве сотрудников журнал привлек ведущих историков и историков литературы. Отчасти поэтому, в отличие от «Русского архива», в «Русской старине» кроме «сырых» фактических материалов-документов печаталось больше оригинальных исследований по истории России XVIII–XIX вв. (П. А. Ефремова, В. А. Бильбасова, А. Г. Брикнера, И. Е. Забелина, H. И. Костомарова, H. К. Шильдера, Д. И. Иловайского и др.)[223].

Но все же приоритет М. И. Семевским отдавался личным воспоминаниям и запискам, непосредственным источникам-оригиналам (документы, письма). Некоторые воспоминания, публиковавшиеся в «Русской старине», стенографировались редакцией со слов авторов, так возникли мемуары И. К. Айвазовского, А. Г. Рубинштейна, Ф. Г. Солнцева. Многие записки были составлены по настоянию редактора журнала: записки Т. П. Пассек о русском обществе 1810–1862; записки артиста В. А. Каратыгина, декабриста М. А. Бестужева, Н. А. Мурзакевича, H. В. Берга. Таким образом, Семевский сам намеренно способствовал процессу «регистрации и описания» исторических событий их очевидцами[224].

Портреты, помещенные в «Русской старине», вышли также отдельным собранием в пяти книгах. М. И. Семевский много внимания (в отличие от П. И. Бартенева) уделял оформлению журнала. С 1879 г. в его издании регулярно помещаются гравюры на дереве Л. А. Серякова и его учеников, гравюры лучших русских художников, гелиогравюры с лучших старинных образцов[225].

В целом «Русская старина» явилась, безусловно, следующим (после «Русского архива») шагом в развитии исторической журналистики. Вышеперечисленные отличительные особенности создали журналу широкую читательскую аудиторию. Новый исторический журнал больше нравился читателям. Согласно отчетам Императорской публичной библиотеки, по количеству ежегодных читательских требований «Русская старина» занимала в 18801905 гг., как правило, 10–11-е места среди всех периодических изданий[226].

Концепцию классического научно-популярного журнала по истории наиболее оптимально, на наш взгляд, реализовал следующий, самый популярный и многотиражный исторический журнал – «Исторический вестник» (1880–1917) С. Н. Шубинского и А. С. Суворина. Наибольший тираж издания составил 13000 экз. (1914 г.). Бессменным редактором являлся С. Н. Шубинский (до июня 1913 г.). Издателем выступил один из крупнейших деятелей русского издательского бизнеса – А. С. Суворин[227].

Помимо основных «штатных» сотрудников-публицистов – Ф. И. Булгакова, П. Р. Зотова, В. А. Тимирязева, А. И. Фаресова, Е. С Шумигорского и др. – в журнал был привлечен широчайший круг авторов-ученых и литераторов. В разные годы с журналом постоянно сотрудничали известные писатели и беллетристы: Д. Л. Мордовцев, Н. И. Костомаров, Н. С. Лесков, Г. П. Данилевский, Е. П. Карнович, Е. А. Салиас, С. Н. Терпирогорев, Н. И. Мердер и др. Научную базу журнала обеспечивали статьи И. Е. Забелина, Д. И. Иловайского, Д. А. Корсакова, А. Ф. Галахова, М. И. Сухомлинова, А. И. Незеленова, А. И. Кирпичникова, В. Я. Стоюнина и другие[228].

Помня свою неудачу с журналом «Древняя и новая Россия», на этот раз Шубинский тщательно разработал программу издания. Он привнес значительную новизну в историческую журналистику путем введения элементов, являвшихся до того достоянием общелитературных изданий, а именно: беллетристику, литературную критику, компендиум и компиляцию, умеренную публицистику.

До 1885 г. под влиянием «Древней и Новой России» и общей традиции первых исторических журналов Шубинский считал обязательным присутствие значительного количества серьезных научных исследований в журнале. Однако, вовремя почувствовав угрозу повторения прежних ошибок (до середины 1880-х годов издание было также убыточным), редактор с 1885 г. спешно реформирует журнал в направлении более облегченного научно-популярного характера, усиления общелитературной стороны издания (расширение разделов беллетристики, мемуаров и т. п.)[229]. В 1890-е годы эти тенденции развития закрепляются. Господствующим жанром среди публикаций «Исторического вестника» постепенно становится исторический (в том числе историко-бытовой, биографический и т. п.) очерк.

В новое ХХ столетие «Исторический вестник» вступил уже окончательно сложившимся (внешне и внутренне) изданием. К 1913 г. произошла полная смена руководства журнала, оба поста – редактора и издателя – занял Б. Б. Глинский. Это существенно отразилось на характере издания. Уже в начале 1913 г. заполнившая журнал публицистика носит политический подтекст, происходит актуализация и политизация тематики.

Подводя итог, можно констатировать, что в период второй половины XIX – начала ХХ в. в России сложилась целая система исторической периодики. К 1916 г. она включала не менее 122 изданий. Наиболее распространенными типами являлись периодические сборники различных исторических обществ, ежегодные труды губернских археографических комиссий. Собственно журналов насчитывалось не менее 25 наименований, из них 17 – историко-литературных (исторических научно-популярных) и 9 научных и узкоспециализированных[230].

Первая мировая война, Февральская и Октябрьская революции, Гражданская война прервали деятельность почти всех исторических обществ разного типа, а также работу археографических комиссий. Как «буржуазные», «контрреволюционные» или с «мелкобуржуазным уклоном» были ликвидированы почти все научно-популярные исторические журналы, и к 1918 г. дореволюционная система русской исторической периодики была фактически уничтожена[231].

Взамен ликвидированной «буржуазной» исторической печати создавалась новая система «пролетарской исторической периодики». Она должна была опираться на общие принципы партийности и классовости, провозглашенные главными и для печати, и для марксистской методологии исторической науки[232]. Преемственность и стремление к самопознанию через детальное изучение своего прошлого и его связи с настоящим оказались лишними в этой системе взглядов. Прошлое России – «тюрьмы народов» – объявлялось темным феодально-буржуазным временем. Связь времен в различных областях культурно-исторического развития России, которую так трепетно поддерживали дореволюционные историки-публицисты, была насильственно прервана.

Необходимо отметить и еще одну важную особенность советской исторической журналистики. Советская власть рассматривала прессу как инструмент управления сознанием масс, и это обусловило дальнейшее сращивание системы печати с административным аппаратом и присвоение журналистам официального статуса «подручных партии». Историческая журналистика не стала исключением: издания этой тематики воспринимались как часть агитационно-пропагандистской системы государства[233]. Таким образом, они возникали в системе советской печати по идеологической разнарядке «сверху» и не могли избежать тенденциозности, которая приводила к неизбежному упрощению исторического мышления и трактовок событий далекого прошлого, а иногда и к умалчиваниям и фальсификациям.

История революционного и освободительного движений – почти единственный и главный предмет и научно-исторической периодики (журналов «Вопросы истории КПСС», «Вопросы истории СССР»), и исторической журналистики