ТАЙНЫ ФАЛЬСИФИКАЦИИ - Владимир Петрович Козлов

«Ошибки царя, – говорил В. Г. Годунов, – дорого стоят народу; посему-то потребны были века для уврачевания оных»9. Далее, в П-2 оказалось исключенным риторическое восклицание В. Г. Годунова: «Теперь спрашивается: где станет искать обиженное человечество справедливости, прямодушия, чистосердечия, когда сильные бесчестят звание свое насильственным ниспровержением коренных законов общежития?»10. Имеется ряд разночтений смыслового порядка Приведем несколько примеров существенных расхождений.

П-1

Борис Годунов «привлек» на свою сторону войско.

«Не говорю уже о земледельцах; не понимаю лишь, почему некоторые знаменитые люди столь чувствительны к славе происхождения и к блеску имени своего.»"

«…Итак, скажем чистосердечно: если злодеи могут быть награждены, то Борис Годунов достоин награды»"

П-2

Борис Годунов «подкупил» войско

«Не говорю уже о земледельцах, с недавнего времени придавленных железною рукою самовластия к земле, ими возделываемой…»12

«Итак, скажем чистосердечно: если злодеи могут быть награждаемы, то Борис Годунов достоин быть венчанным злодеем»14.

Третий раз «донесения» Гримовского появились на страницах журнала «Сын Отечества» в 1847 г. с примечаниями известного писателя К. П. Масальского под названием «Донесения секретаря посольства Голята Гримовского польскому королю Сигизмун-ду III о делах Московских с 1598 года и об избрании Бориса Федоровича Годунова, на престол Перевод с латинского»15 (далее – П-3). В предисловии редактор журнала писал: «Любопытный исторический материал, который не был известен Карамзину, но этот материал послужит подтверждением повествования нашего знаменитого историографа в X и XI томе его "Истории"»16. В послесловии к публикации содержалось обещание поместить разбор этого источника и говорилось: «Притом полагать можно, что Голят Гримовский, передавая письменно изустные речи, изложил их на латинском языке собственным своим слогом, с некоторыми реторскими прикрасами и изменениями»17.

Текст П-3 также отличается от П-2 и П-1 стилистикой перевода и содержанием. В целом П-3 повторяла П-1 и одновременно была как бы сокращением П-2.

Четвертый (и последний) раз «донесения» опубликовал О. М. Бодянский в 1858 г. под названием «Дипломатическое донесение Сигизмунду III, королю польскому о делах Московских Перевод с латинского»18 (далее – П-4).

П-4 существенно отличалась от всех предшествующих публикаций. Если П-1, П-2, П-3 можно считать краткой редакцией «донесения», то П-4 – редакция пространная. Здесь имелись многочисленные чтения, отсутствовавшие в предыдущих изданиях. Так, в речи В. Г. Годунова по П-4 читаем: «Царь есть первый гражданин в государстве»19; «В самом деле, что иное оставалось делать, когда у всякого было не более свободы, как сколько доставало сил к защищению оной? Борис Федорович был сильнее всех, и притеснение было естественным следствием его владычества»20. В. Г. Годунов в своей речи еще больше, чем в предшествующих публикациях, блистает знанием греческой и древнеримской мифологии и истории. Если, согласно первым трем публикациям, Борис Годунов творил произвол «подобно Андрею Шуйскому», то в П-4 – «подобно Сеяну» Если в первых публикациях Борис Годунов, как Ярополк (убивший своего брата Олега), плакал над трупом царевича Дмитрия, то, по «донесению» в П-4, В. Г. Годунов вместо этого восклицал: «И Цезарь плакал над головою Пом-пеевою». Здесь же В. Г. Годунов, рассуждая о тиранстве, говорит: «Калигулу не потому назвали тираном, что он в младенчестве своем убивал мух, но потому, что будучи уже властителем, поступал с людьми как с мухами»21.

В П-4 В. Г. Годунов высказал еще два любопытных соображения: «Коварство умеет подрядиться и под жертвенники; весы правосудия и кинжал, светильник веры и скипетр в вероломных руках его считаются одинаковыми орудиями, споспешествующими к произведению в действо предполагаемых намерений»22; говоря о причастности Бориса Годунова к убийству царевича Дмитрия, оратор продолжал: «Ссылаясь в этом на общее мнение, заменяющее своею важностию недостаточные в подобных случаях признаки достоверности; глас народный есть глас божий, сей громкий глас столь сильно поразил уже настоящего преступника, что он заботился уже об отводе оного. Не дорожа святостию законов касательно безопасности государства, он подкупил крымского хана Казигирея сделать нападение на столицу, чтобы русских заставить более заниматься угрожающею опасностию, нежели его преступлениями. Чего он хотел, то и сделалось: обратили внимание туда, откуда поднималась буря, сделали над нею несколько опытов: умысел открылся, исчез обольщающий призрак, обман стал очевиден, узнали лжеца и снова занялись прежним. Пытки и мучения не переменили образа мысли: они только свидетельствовали о слабости правосудия и стыде тирана»23.

Но П-4 существенно отличалась от остальных не только изложением речей В. Г. Годунова и Клешнева. Если в первых публикациях сопроводительные письма подписаны Г. Гримовским, то в П-4 автором донесений выступает польский дипломат Л. Сапега. Более того, написаны они на следующий день после избрания Годунова на царство, вследствие «тайного наставления, недавно из Варшавы нами полученного», тогда как П-1, П-2, П-3 составлены Гримовским на третий день после избрания Бориса Годунова, в соответствии с «данным мне наставлением». Иначе говоря, перед нами вроде бы два разных официальных документа, близкие по содержанию, поскольку рассказывают об одном и том же событии, но написанные разными авторами.

Необходимо отметить, что все публикации «донесений» Гримовского – Сапеги в качестве элемента археографического оформления содержали обширные исторические примечания. В П-1 таких примечаний «переводчика» дано 19, в П-2 – 12, в П-3 – 3, в П-4 – 14. Подавляющая часть примечаний П-2, П-3, П-4 восходит к примечаниям П-1, представляя собой либо их сокращенный вариант (например, без ссылок на источники), либо даже дословное повторение. Вместе с тем имеются и случаи отличия. Так, в П-3 помещены дополнительные примечания, отсутствующие в других публикациях: родословная Годуновых и рассказ о гонениях Бориса Годунова на митрополита Дионисия, взятые из «Истории» Карамзина. Ряд примечаний в П-4 носят более пространный в сравнении с примечаниями в остальных публикациях характер. Таковы примечания о намерении Годунова присоединить Россию к Польше, о смерти Н. Качалова и Д. Битяговского.

Интересно содержание примечаний, которые в П-1 носят наиболее продуманный, систематический характер: они никогда не противоречат в фактическом отношении речам Годунова и Плетнева, а, наоборот, подтверждают все сказанное ими (примечания о Гримовском как секретаре польского посольства, Мстиславских, Шуйских, Романове как советниках царя Федора Ивановича, опалах Вельского, Воротынского и т. д.); подавляющая часть примечаний содержит ссылки на источники: «Летопись о многих мятежах», «Ядро российской истории» Манкиева, так называемую «Подробную летопись», изданную Львовым, Никоновскую летопись, родословные и разрядные книги. Примечания тем самым придавали речам Годунова и Клешнева большую убедительность, достоверность.

Еще за три года до первой публикации «донесений» в «Северном архиве» они стали известны в кругах московских ученых. 13 ноября 1822 г. К. Ф. Калайдович, активно занимавшийся собиранием источников для богатейшей рукописной коллекции графа Н. П. Румянцева, сообщал