Творчество - Павел Владимирович Виноградов

главного врага. Таковым ему представляется Глашатай сил вторжения. На самом деле несерьёзно выглядящий, разодетый, как попугай мальчишка Глашатай — не кто иной как грозный экзекутор Императора, наша старая знакомая Крошка в образе юноши Стива. Её задача — зачищать населённые пункты, подчиняя сознание людей и приводя их к покорности. Попутно добрая Крошка массово убивает «ненужных особей» — слишком больных и немощных, чтобы их лечить. Она полагает, что таким образом оказывает услугу и им, и Империи. Одной из её жертв становится мать Сергея…

…И ведь ему почти удаётся — пуля из его снайперской винтовки убивает Глашатая. Вернее, убила бы, будь он обычным живым существом, а не лабораторным монстром. Но монстр залечивает смертельную рану, подчиняет себе разум противника на расстоянии и приводит к себе. А дальше начинается изощрённо-извращённая игра, составляющая пока самую яркую линию всего романа.

Как было уже сказано в предыдущей рецензии, суперсущество экзекутор в любом облике остаётся девушкой — порывистой, часто капризной, наивной, порой попросту глуповатой. А подобные девицы имеют тенденцию влюбляться на ровном месте и в кого угодно, желательно, в «плохого парня». Что и происходит в данном случае, а в качестве предмета крошкиных чувств выступает подвернувший под руку её несостоявшийся убийца. Эдакая вывернутая наизнанку коллизия «красавица и чудовище».

Но ведь эта «наивная девочка» на самом деле меняющий по своей воле тело мегаубийца, телепат, способный внушить обычным людям что угодно, а ещё — пятидесятилетняя по человеческим меркам женщина, у которой есть дети и внуки. Кстати, второй роман развивает тему земного происхождения Крошки, в момент, когда в неё попадает пуля Сергея, она даже вспоминают свое человеческое имя — Елизавета.

Так что «любовная связь» наших героев не может стать счастливо-романтичной. Грубо говоря, Крошка при помощи телепатии многократно насилует Сергея, внушая ему дикую страсть к себе. Более того — лечит его своими методами, да ещё и омолаживает в лаборатории, «улучшая» при этом его тело (физиологические подробности тут стоит опустить). Она полагает, что Сергей должен испытывать к ней благодарность, что говорит о её полном невежестве в человеческой психологии. Он, напротив, воспринимает всё это как очередное насилие, и его ненависть к Крошке и её Императору всё усугубляется.

Даже когда Крошка предстаёт перед ним в своём истинном девичьем облике, и он понимает, что попал в лапы не к сумасшедшему телепату-гомосексуалисту, в его отношении к ней ничего не меняется. А может, даже ухудшается. Но героиня этого не понимает: ей недоступна концепция свободы воли, начисто вытравленная из неё в ходе чудовищных экспериментов Джи.

Потому, даже когда до неё доходит, что внушённое ею Сергею наслаждение от их соитий никак не равняется истинной любви и принимает решение «отпустить» его, это ложное освобождение. На самом деле она всё время мысленно следит за ним, в какую бы точку огромной империи он не направился. Более того — «устраивает его личную жизнь», подстроив его встречу с привлекательной кочевницей и внушив им нежные чувства друг к другу.

В общем, обращается с живым человеком, как с куклой, да и не скрывает, что он для неё всего лишь «игрушка». Точно такая же, как и она сама для Джи… И здесь вновь проявляется главный конфликт всего романа — трагедия героини, из которой, не спрашивая её, сделали отверженного монстра и заставляют жить с этим.

«Шлюха здесь я!» — бросает она Сергею, упрекающему её в том, что она сделал его своим наложником.

Да даже и меньше, чем шлюха — она вещь, игрушка и оружие, которой любуются, о которой заботятся, которой пользуются, а после отставляют в сторону за ненадобностью. Причём вещь, внушающая окружающим ужас и отвращение, как дубинка Петра Великого, а то и кол Влада Цепеша. Такие чувства испытывают к экзекутору даже элита Империи — сноваживущие ажлисс, сами те ещё садисты и извращенцы, одуревшие от бессмертной скуки. Ибо Крошка — зримое воплощение безумной боли этого мира, отделенное от остального человечества ещё более безнадёжно, чем ажлисс и даже сам император.

«Тебя легко ненавидеть», — говорит ей Джи.

Вырисовываются три кита, на которых зиждется Империя. Во-первых, как было сказано в предыдущей рецензии, это самолично Джи со своим экзекутором. А два других — отрицание свободы воли и садизм. Мне уже доводилось вспомнить в связи с «Экзекутором» роман Филипа Фармера «Пир потаённый», где тяга к насилию предстаёт основным человеческим побуждением и тесно увязана с сексуальностью. В произведении Становой тоже присутствует эта идея, и, как и у Фармера, её роман нашпигован трешевыми кровавыми сценами, выписанными не без любования.

Но теперь хочется вспомнить другой роман — «Глубина в небе» Вернора Винджа, вернее, один из аспектов этого необычайно сложного и многопланового произведения. А именно — тоталитарную цивилизацию эмергентов, подчиняющую иные культуры и, под маской гуманизма и толерантности, приводящую их к самому беспросветному рабству. «Сфокусированные» рабы эмергентов, практически биороботы, очень сильно напоминают подданных Империи Джи, живущих во внешне благополучном и справедливом обществе, но на самом деле тотально лишённых свободы. У них не может быть скрытых мыслей и тайн — они полностью открыты перед имперскими телепатами-дознавателями. В любой момент они могут быть ментально подчинены ажлисс, а уж экзекутор или сам император могут заставить их чувствовать и делать всё, что угодно. Иной раз даже просто по своей мимолётной прихоти.

«Ненужные» же или «вредные» особи быстро и технично лишаются жизни, тела их идут в переработку на благо Империи, а души — в «первичную энергетическую бездну», что бы под этим автор ни понимала. Однако лишь наличие такого континуума делает этот мир не выморочной кукольной Матрицей…

Пессимистический взгляд автора видит тут параллели с нынешним человеческим обществом. Недаром простые обыватели её Империи так напоминают наших современников, с которыми мы ежедневно сталкиваемся на улицах. Воплощает эту связь сестра Сергея Елена, переселённая «добрыми» завоевателями из Москвы на иную планету, вполне принявшая новые правила игры и встроившаяся в это общество. Она спокойно и счастливо существует в мороке «рая без Бога», не понимая, что является лишь пешкой в преступной игре регента-ренегата, и как «орудие преступления» подлежит безусловному уничтожению вместе со своим нерождённым ребёнком.

Её спасает Крошка, но это вовсе не акт милосердия — по мнению экзекутора, практика уничтожения ненужных людей вполне разумна и законна. Просто она надеется через это приблизиться к Сергею, а ещё сложить в кармане очередную фигу для любимого императора.

В прошлой рецензии я упрекал автора в том, что реалии этой вселенной выписаны недостаточно. Во втором этот недостаток частично