Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь - Николай Сергеевич Асташкин

Кроме таких, естественно, как комдив-«афганец» полковник Булгаков.

Двухсторонние тактические учения

В начале июня 1990 года в 6‑ю гвардейскую мотострелковую дивизию прибыл командующий Северной группы войск. В разговоре с ним Владимир Васильевич высказал мысль, что пора отказываться от односторонних тактических учений и проводить учения двухсторонние. «Ну, обоснуй», – заинтересовался генерал-полковник Дубынин. «Допустим, идут учения, – пояснил комдив. – И тут поступает какая-то вводная. Что мы делаем? Даем время для сбора данных, оценки обстановки, принятия решения и доведения задач до подчиненных, то есть, делаем паузу. Наши офицеры уже привыкли к этому. Знают: в ходе учений у них будет время, чтобы выполнить мероприятия, которые положены по методологии принятия решения. Но в реальном бою противник не даст нам такого времени. Ни за что! И я никогда не дам противнику прийти в себя, если буду иметь такую возможность. Наоборот, я буду закручивать дело так, чтобы он потерял управление, чтобы у него началась паника. Тогда его легче бить: он же в беспорядке! Так и противник навязывает мне свою волю, чтобы внести хаос в мое управление, чтобы ему легче было меня бить…»

Дубынин с комдивом согласился. Пожелав Булгакову успехов, сказал: «Давай, действуй». И Владимир Васильевич стал проводить двухсторонние учения.

– Ничего нового я не придумал, – вспоминал Булгаков. – На тактических учениях все равно одна рота отрабатывает, например, оборону и наступление, а другая – наступление и оборону. Вместе с тем, двухсторонние учения поначалу шли со скрипом. Во-первых, сложно было подготовить посредников[63], на которых теперь ложилась двойная нагрузка. А во-вторых, командиры всех степеней, не привыкшие к таким ужатым срокам, не успевали не то что принять решение, но даже поставить задачи подразделениям, не говоря уже об организации взаимодействия. Поэтому первые двухсторонние учения, повторяю, шли очень туго. Зато потом, когда командиры прониклись этой идеей, поняли смысл двухсторонних учений, новшество им понравилось. А по-другому и быть не могло: теперь ведь каждый из них мог проявить себя, показать, на что способен, заткнуть за пояс того, кто действовал против него.

В качестве примера Булгаков привел двухсторонние полковые тактические учения, в которых танковый полк наступал, а мотострелковый оборонялся.

– Когда я работал с командирами полков на местности, то сказал, что в районе учений будут выставлены имитационные минные поля. Минные поля будут выставлены как перед передним краем, так и в глубине обороны. Если танк не опустил трал для проделывания прохода, и мина сработала – этот танк будет считаться пораженным. Если танк прошел не по проходу, напоролся на сигнальную мину, значит, вышел из строя. Командир обороняющегося полка имеет право маневрировать, то есть оставить на переднем крае ложные цели, и может отвести подразделения чуть назад, чтобы не попасть под удар, а затем переместить их вперед, а также отражать атаку на тех рубежах, где он определил. Но это, говорю, должно быть оформлено так, как положено: ведь начертание переднего края определяет старший начальник, и ему, естественно, для утверждения замысла об этих изменениях должно быть доложено.

Они выслушали внимательно и приступили к работе. И вот я наблюдаю за действиями командира танкового полка. Не буду называть его фамилии. Офицером он, конечно, был нормальным, потом у меня был начальником штаба дивизии, однако на тех учениях допустил массу непростительных ошибок. А причина одна: привычка действовать на показуху и по шаблону. Сейчас он уже не служит, но, если прочитает, может обидеться, а это все-таки была учеба. Итак, он ставит задачу подчиненным, а по разведке никаких указаний не дает. Ну, думаю, если командир полка об этом не сказал, значит, скажет начальник штаба, это его прерогатива. Начальник штаба тоже ничего не говорит: усилить наблюдение – и все. Понятно. А какие задачи саперам? Никаких. Так, в общих словах, как в учебнике. Вроде бы сказал: «Вести инженерную разведку». А где сосредоточить основные усилия, на что обратить особое внимание? В общем, разговор ни о чем. Ну, думаю, ладно. И начальнику инженерной службы дивизии подполковнику Анатолию Степанову, он у меня был из «афганцев», говорю: «Толя, брось-ка сигнальные мины не только перед передним краем пехоты, но и в глубине обороны. И мотострелков предупреди, иначе они могут на них подорваться».

Затем перехожу в мотострелковый полк, наблюдаю за действиями его командира. На своем переднем крае он решил вместо реальных танков ночью поставить их макеты. Причем они были сделаны так, что я, зная об этом, перед началом «динамики»[64] с НП танкового полка смотрю в бинокль и вижу перед собой настоящие танки. Ну, думаю, молодец! И там же, на «передке», он оставляет для обозначения в небольшом количестве реальные огневые средства – пехоту, танки, пулеметы. Главные силы отводит назад, сажает в окопы, маскирует.

Возвращаюсь на командный пункт танкового полка. Спрашиваю: «Полк готов?» Командир полка: «Так точно». Уточняю: «Последние данные от вашей разведки?» А своим посредникам я запретил давать данные по «противнику», то есть мотострелковому полку. Командир полка молчит. Я: «Рекогносцировку провели?» Командир полка: «Провели». Я: «Разведка работала?» Командир полка: «Работала». Я: «Какие вы сделали выводы?» Командир полка: «Изменений в обороне противника не произошло». Я: «О, если командир так уверенно докладывает, то, пожалуйста, действуй дальше по графику».

Начинается огневая подготовка. Орудия бьют холостыми снарядами: бум, бум, бум. По времени, сколько надо, отстреляли. У меня везде стоят посредники и все фиксируют. А я продолжаю работать с командиром полка. Затем между нами происходит такой разговор. «Саперы у вас работали?» – спрашиваю. Командир полка: «Работали». – «Проходы в минных полях делали?» – «Нет, не делали. Мы за счет тралов сделаем проходы». – «Хорошо. А проверили работу минных тралов?» – «Проверили». – «Все работают?» – «Все». «Хорошо, раз все работают, – заканчиваю я разговор, – тогда вперед!»

Танки двинулись в сторону переднего края «противника». Подошли к минному полю, в котором танкисты проходы на всю глубину не сделали, а лишь формально обозначили входы, как привыкли делать на предыдущих учениях. А проходы эти еще надо уметь преодолевать. На взвод обычно делается один проход. Первый танк преодолевает заграждение, два других его прикрывают. Если на машине имеется трал, делается индивидуальный проход. Но и тут есть нюансы. Если трал катковый, за ним можно идти и другим объектам: он давит мины, те взрываются и по такому проходу танков пройдет сколько угодно. Правда, преодолевать его можно по колее, не выходя за ее