Кампанелла - Евгений Викторович Старшов

тлеющий огонь ненависти к угнетателям монахи и фуорушити: фра Пьетро Престеро, фра Доминико Петроло, Джузеппе Ятриноли, фра Джованни Баттиста ди Пиццони и его друг фра Сильвестро Лауриана, Витале, Тодеско, Джузеппе Капуа, Джованни Томмазо Каччья, Клаудио Криспо, Чезаре Милери, Орацио Раниа, Джузеппе Грилло, Джузеппе Битонто и его кузен Чезаре Пизано (схваченный во время одной из своих проповедей слугами князя городка Роччелла, он, даже находясь в заточении в Кастельветере, пытался вовлечь в заговор сидевшего вместе с ним Феличе Гальярдо, имевшего обширные связи с отрядами фуорушити, которым он мог бы передать приказ поддержать восстание)… Одновременно успешно решались задачи снабжения оружием (благо близ Стило имелись железодобывающие шахты) и деньгами, в чем в первую очередь были задействованы дворяне и представители Церкви, калабрийский бедняк, городской или сельский, мог содействовать восстанию разве что своей кровью. Планировалось, что восстание, как и война, будет «кормить само себя», средства изыскивались бы от захватов городов и замков, также Кампанелла рассчитывал, правда напрасно, что его давний знакомый по Неаполю и Риму Лелио Орсини, недавно ставший владельцем фьефа в Бизиньяно, поддержит восстание (некоторое время спустя Орсини будет убит собственным пажом, что отметит Кампанелла).

Боевыми действиями и связанными с ними вопросами занимался, как уже было сказано ранее, Маурицио ди Ринальди из сторонников Карневале, знаменитый тем, что убил собственного брата и его любовницу, когда те выдали испанцам нескольких фуорушити. Его «ставка» была в Даволи, куда в июне и июле 1599 года он активно стягивал вооруженные силы. Именно он должен был возглавить атаку с суши на укрепления Катандзаро, когда объявится турецкий флот, в то время как внутри города поднятый сподвижниками Кампанеллы Томмазо Францей, Кордовой, Паоло Падуанским и бароном Кранани (или Кропани) народ должен парализовать усилия испанцев по обороне, выпустить из тюрем заключенных и открыть ворота для нескольких сотен бойцов отрядов Ринальди (всего дворян с их солдатами в заговоре насчитывалось от полутора до двух тысяч). Взятие Катандзаро и восстание в других городах (Никастро, Сквиллаче, Терифалько, Таверна, Тронеджа, Реджио, Санта-Агата, Казенца, Тассано, Кастровиллари и Терра Нуова) было бы сигналом спуститься с гор отрядам фуорушити. Маркантонио Контестабиле должен был захватить замок маркиза д’Арены – знатного слушателя Кампанеллы. Одновременно с этим сам Кампанелла вместе с Дионисио Понцио должен поднять восстание в родном Стило. Кампанелла перебрался туда и фактически организовал там штаб восстания.

Порой это видят несколько иначе: гору Стило (около одноименного города) Кампанелла обратил в прообраз того царства Мессии, которое он вот-вот должен был распространить как минимум по всей Калабрии. Он провозгласил ее «горой изобилия и свободы», там его собратья собирались для бесед, проповедей, торжественных песнопений, у них даже чуть ли не была своя форма одежды – белые балахоны, должные символизировать знаменитые брачные одежды богоизбранных из новозаветной апокалиптики – евангельской притчи о брачном пире (см. Мф. 22:10–14) и Откровении святого Иоанна Богослова (см. Апок. 7:9, 13–17; 19:11–16). Да и призыв Кампанеллы собираться в горах (зафиксирован во время дознания: «Нам следует подняться на вершину горы», Делюмо пишет, что так же призывал и Иоахим Флорский) вполне апокалиптичен. Евангелие от Луки сообщает, что, рассказывая своим ученикам о признаках приближения конца света, Христос говорит им: «Тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы; и кто в городе, выходи из него; и кто в окрестностях, не входи в него, потому что это дни отмщения, да исполнится все написанное» (Лк. 21:21–22). Чуть позже современник показал на Кампанеллу так (если это не клевета): «(Он) надумал без промедления удалиться со своей общиной в горные области Калабрии и, расположившись там, обнародовал законы и церемонии той религии, что он придумал, как будто получил их от Бога на вершине горы… Он говорил, что следует дать через всех следующих за ним людей новые законы для рода человеческого. Ибо страх, наводимый горами, вводит почтение к Богу и подчинение посланцам Бога»[197]. Интересно провести параллели этой концепции Кампанеллы с подобной у гуситов-таборитов.

В общем, собрание сторонников Кампанеллы весьма похоже если не на секту, то, по крайней мере, на очередной нищенствующий орден. А кому-то из присутствующих пламенные выступления фра Томмазо на горе Стило и вправду могли навеять аллюзии на Нагорную проповедь Христа, а отсюда – долго ли разглядеть в неистовом монахе Мессию?..

Сам по себе он пользовался в Стило и окрестностях репутацией «великого человека», «весьма сведущего» и т. п. Местным обитателям «нравилась его церковная служба, на его проповеди собирался весь город. Вообще он считался почтенною личностью… (Проповедовал) в чисто католическом духе и разъяснял превосходно Евангелие»[198]. За год своего пребывания в Стило он даже подвиг народ к постройке нового храма при монастыре. Друзья характеризовали его так: «Образованнейший человек в мире, способный владеть умами по своему усмотрению, приводя естественные доводы, [человек] такого рода, за которым все следуют. Повсюду, когда он проповедовал в деревнях, он привлекал к себе людей. Все, слушавшие его, были готовы подчиняться всем установлениям и законам, которые он бы предписал»[199]. Несомненно, он был именно тем харизматическим лидером, об отсутствии которого у народа он потом сетовал в трактате об Испанской монархии.

Цель восстания очевидна: изгнать испанцев из Калабрии, о прочем достоверно судить сложно, кроме разве что предположительного плана Кампанеллы создать Вселенскую республику на основе Божьих откровений. Вот его собственное свидетельство на допросах, представленное им в первой схеме защиты, в котором он говорит, но в несколько общих, размытых чертах, что хорошее государство «является первым примером вселенской республики, которую следует создать»[200]. Причем сделать это должны доминиканцы, в этом их предназначение. На вопрос, почему он словом и оружием содействовал созданию республики в горах, он отвечал: «Политические реформы – в компетенции духовенства, особенно доминиканцев. Это подтверждают их книги, их дела и само их наименование – проповедники»[201]. Под пыткой он показал, что «Пиццони, готовясь к диспуту перед Капитулом, советовался с ним по вопросу о наилучших формах правления», тогда фра Томмазо и говорил «о той республике, которая должна была наступить перед кончиной мира»[202]. Об остальном можно только догадываться. Протоколы допросов его сподвижников особо не помогут, до них мы скоро доберемся, хотя там частично отражено то же – «обрести свободу», «низвергнуть тиранию»… Впрочем, что удивляться? Первый шаг – свержение хоть чужеземного, хоть родного ига – задача настолько первостепенная и сложная, что порой о последующем шаге и не думаешь.

У повстанцев был постоянный дозор на побережье, кроме того, его несли и рыбаки: все ждали прибытия османского флота, а прибыл… флот испанский. Еще 10 августа испанский нотариус Луис де Кастильо заверил поступивший на имя прокурора Калабрии Луиса