Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

Но вопреки борьбе с собой, нерешительным, иногда не умеющим подобрать нужных слов, Сынхён страдал от хронического инфантилизма, отсутствия духовной твёрдости. - Конечно, поужинаем, - девушка поцеловала его ещё раз, отвечая на объятие, прижавшись к его плечу. - А почему бы твоему отцу тоже потом не переехать в Сингапур? - Вряд ли он согласится. У него тут бизнес, и он не любит менять обжитые места. Но я поговорю с ним. - Поговори, - вдыхая аромат волос Элин, Сынхён прикрыл глаза. На него накатывало возбуждение. Ему хотелось, чтобы она осталась, наконец, до утра, вместе с ним, на этом диване. Они разложат его (кровать в спальне узковата), застелют, разденутся и сольются, она и он, вдвоём, крепко, вместе, тесно, жарко, жадно. Ладонь Сынхёна последовала за его мыслями, безмолвно намекая, чего хочет всё тело. – Может, ты бы вернулась позже? Когда отец ляжет спать, – попросил он. - Сынхён, - приподняла голову Элин, - ты же знаешь, что я… - Но мы уже даже назначили дату свадьбы, её ничего не отменит, - зная, о чём хотела сказать девушка, провёл пальцами по её щеке он. - Я могу переспать с тобой в любой момент, - смело посмотрев ему в глаза, жёстко выговорила Элин, - и до, и после. Но возможность первой брачной ночи – традиционной, правильной, единственной, даётся один раз. Белый цвет и фата – символы невинности невесты по своему прямому назначению, их нельзя надевать, если идёшь под венец, потеряв её. И я не смогу никого обманывать, я не надену белого платья. – Это не было похоже на отповедь или попытку посрамить, Элин всего лишь прямо объяснила всё, что думала, каких нравов придерживалась. А вот Сынхён уже невольно почувствовал себя покусившимся на святое. - Я однажды погубил одну твою мечту, - расслабил он ладонь и вернул её на плечо девушки, - я не посмею больше портить другие. Прости, мне просто сложно сдерживать себя рядом с тобой. Я люблю тебя, ты же знаешь. - Я тоже тебя люблю, - вернула она свою голову ему на грудь. – Нужно подписать приглашения на свадьбу. - Джиёну подпишешь? – ухмыльнулся Сынхён. - И ему? – с искренним нежеланием сморщила нос Элин. – Разве я смогу не подписать? Он же твой друг. - Не бойся, он сам не придёт. Он бойкотирует подобные мероприятия, никогда не ходит на свадьбы. - А его часто туда звали? – усомнилась учительница-переводчица. - Не знаю, но я его там ни разу ещё не видел, - Сынхён засмеялся, - возможно, потому что и меня тоже последний раз звали очень давно? Как бы там ни было, но я сомневаюсь, что он примет приглашение. - А я вот гадаю… - Элин начала, но замялась. Сынхён подтянул подушку под спиной, заинтригованный нерешительностью возлюбленной. Ей чужды были сомнения, тем более стесняться признаваться в чём-то – вообще не о ней; человек, не совершавший того, за что ему было бы стыдно, не имеет причин подбирать слова поудобнее или мяться. – Нужно ли приглашать Ючона? – всё-таки спросила Элин, и Сынхён понял, в чём была сложность. Они должны были испытывать благодарность к боссу триады, но он почувствовал ревность, а Элин неловкость. - Ты хочешь этого? - Мы должны. Наверное, - без малейшей уверенности сказала она. – Но чем это будет? Знаком уважения или издевательством? Ючон был мне другом, но я не могу предположить, какие он испытает чувства от приглашения на нашу свадьбу. - Я надеюсь, он не попытается тебя украсть? – снова прижал сильнее к себе невесту Сынхён. - Ему это ни к чему. Он уже женат. - Да ладно? – отстранился Сынхён, удивленно посмотрев в лицо Элин. – Давно? - Он женился через месяц после нашего расставания. – Она виновато опустила веки, и Сынхёну не понравилось, что ей это всё приходится так близко к сердцу. – Слышала, что он сдержал слово, и женился на первой встречной, на официантке из того кафе, в котором мы простились. Теперь она ждёт ребенка. - Как хорошо ты осведомлена о его жизни, - поджал губы Сынхён. – Вы до сих пор общаетесь? - Нет, но за тот период, что он ухаживал за мной, мой отец вновь сдружился с его родителями, они иногда созваниваются, оттуда и все эти новости. – Мужчина успокоено выдохнул. Элин проглотила его колкость, не то сделав вид, что не заметила ревности, не то на самом деле не придав ей значения, поглощённая виной за возможное личное несчастье своего школьного товарища. – Так, приглашать его или нет? - Пригласи, - решил Сынхён. Ему хотелось бы посмотреть в эту надменную морду, которая похозяйски приходила в его офис, и то угрожала, то хвалилась достижениями. Теперь они посмотрят, кто кого нагнул! Он пойдёт с Элин к алтарю, а Микки будет стоять и смотреть, сожалеть и завидовать. Деньги, власть, сила – всё это ерунда, всё это не дало ему любви Элин, о которой он мечтал. Но о чем тогда мечтает сам Сынхён, у которого есть Элин, а он всё равно стремится к чему-то ещё, плетёт паутину из сделок и договоренностей, оплат и покупок, финансовых операций и торговых махинаций. Зачем ему всё это? Обезопасить себя, получив влияние, не меньшее чем у тех, кто представляет собой угрозу. Сынхён во многом понимал Джиёна, когда тот шёл к корыстным целям, любыми средствами пытался достичь вершин. Да, Сынхён не был настолько же озабочен властью и деньгами, но они с Джиёном были людьми одной породы, людьми, которые хотели иметь всё. Всё или ничего. Потому что, получая одно, остановиться было уже трудно, это одно требовало дополнения, добавки, ещё какого-то элемента, ведущего к полной комплектации. Какова полная комплектация жизни успешного мужчины? Дом, машина, женщина, дети, деньги. Неужели стандартный набор универсален? Неужели он подходит всем без исключений? Сынхён не думал о детях, но это, наверное, придёт с возрастом, пока они ему не нужны. Пока что он думал о том, что вот-вот окончательно получит любимую девушку, затем у них появится дом, будут деньги, много денег. И рядом с Кристофером Вулом он повесит, к примеру, Марка Гротьяна, да не какую-нибудь репродукцию, а подлинник.

* * *

Джиён никогда не был излишне доверчивым… Нет. Джиён вовсе никогда не был доверчивым. Жизнь слишком рано показала ему свою обратную хорошей сторону, показала злобу