Когда женщины правили Пятой авеню. Гламур и власть на заре американской моды - Джули Сэтоу

в одном месте, то он попадется в другом, что его внимание все равно удастся привлечь не здесь, так там»[376]. Улица лавок коренным образом отличалась от этих представлений, ведь на ней товар, наоборот, был спрятан от глаз внутри маленьких, похожих на ювелирные шкатулки магазинчиков, каждый из которых – сам по себе произведение искусства. «Для этой концепции требовалась смелость, ведь раньше никто не видел ничего подобного», – говорила Джеральдина[377].

Претворение в жизнь идей Глэйза началось незамедлительно, и весь первый этаж универмага «Генри Бендель» покрылся лесами и тайной. «До открытия оставалось всего три дня, а мы еще сами не знали, на что это будет похоже, – вспоминала Джеральдина. – Может, какой-нибудь жуткий балаган или просто ряд мелких картонных боксов». Но она рискнула и поставила на этот проект всю свою будущую карьеру. «На открытие мы пригласили президентов всех до единого универмагов, всех “шишек”, так или иначе связанных с розничной торговлей в городе», – рассказывала она. К тому моменту она возглавляла «Генри Бендель» почти полтора года и уже успела – ничего особо не афишируя – произвести в универмаге целый ряд изменений. «Мы много чего сделали, но работали спокойно и целеустремленно, без лишней шумихи». Но на сей раз ей шума хотелось, и не просто шума, а ажиотажа. «Выражаясь театральным языком, это была наша “говорящая собака”. Знаете, как на ярмарке – ты ставишь у входа в свой шатер говорящую собаку, чтобы заманить людей внутрь. Так и здесь»[378].

В сентябре 1959 года произошло много важных событий: Америку впервые посетил руководитель Советского Союза; Винс Ломбарди дебютировал в Национальной футбольной лиге как главный тренер одной из основных команд; у входа в «Генри Бендель» собрались коммерсанты всех мастей, чтобы увидеть своими глазами плоды работы одной из самых молодых, но уже заметной главы американского универмага. В воздухе царило почти физически ощутимое предвкушение. Взволнованная Джеральдина стояла у входных дверей под знаменитым бенделевским козырьком в бело-коричневую полоску, приветствуя каждого новоприбывшего. Лишь некоторые – а публика состояла в основном из мужчин – посмотрели ей в глаза. Остальные ограничивались легким кивком и проскальзывали мимо нее внутрь – им не терпелось вынести собственное суждение.

Для начала сентября день выдался не по сезону жарким. Ознакомившись с интерьером, гости выходили на улицу и, собираясь в небольшие группы, болтали о том о сем и делились впечатлениями. «И ржали “ха-ха-ха!”», – с горечью вспоминала Джеральдина.

«– Вы смелая», – бросил один из немолодых гостей, проходя мимо нее. Эндрю Гудман, президент «Бергдорф Гудман», за ее спиной называл универмаг не иначе как «Улицей булавок», а некоторые другие окрестили его «Руина Джерри Штутц»[379][380].

В последующие годы на посвященных слухам страницах модной прессы порой появлялись анонимные заметки с критикой Джеральдины. В одном из таких текстов «Вименз Уэр Дэйли», назвав ее «милой девушкой», тут же добавляет, что у нее, мол, конечно, есть свои поклонники, но есть также и легионы скептиков, и далее цитируется один из них, который называет Джеральдину «надменной, ехидной девчонкой, которая не выносит, если что-то не по ней»[381]. Сама Джеральдина не имела вкуса к конфронтации – она молча, не поднимая головы, спокойно продолжала свое дело. «Многие мужчины ожидали, что я не справлюсь, но мне не пришлось лезть из кожи вон, чтобы доказать, как они заблуждаются, – рассказывала она впоследствии, – я просто делала то, что умею, а что не умею – тому училась. Когда мужчины высказывали свой скепсис, я отвечала тем, что воздерживалась от ответа»[382].

При том, что конкуренты – в основном мужчины – отнеслись к ее идее с пренебрежением, Джеральдине удалось добиться расположения прессы. «Многие универмаги годами “прихорашивают” свое хозяйство, – писала одна из газет, – а вот по-настоящему новые подходы к дизайну и планировке можно пересчитать по пальцам», – и далее автор называет Улицу лавок «сенсацией»[383]. В таких маленьких помещениях легче совершать покупки, – соглашались эксперты, – да и товар в камерной обстановке выглядит куда привлекательнее.

Белая мощеная дорожка придавала Улице лавок пышную солидность, выгодно расширяла пространство под высоким потолком, а множество магазинчиков, каждый из которых имел свое лицо, внушали покупателю чувство приключения, путешествия в неведомое. Визуальный ряд – не единственное, что доставляло удовольствие посетителю: воздух вокруг был наполнен приятными звуками (из фонтана струилась вода, а из динамиков – легкая музыка) и запахами (каждые 15 секунд включался распылитель, который поддерживал в магазине свежий цитрусовый аромат). «Ждем вас на прогулку по новой торговой улице», – приглашала реклама в «Нью-Йорк Таймс», называя «Генри Бендель» «безмятежным прекрасным миром»[384]. Атмосфера универмага позволяла знаменитостям непринужденно посещать его наряду с обычной публикой, среди позднейших завсегдатаев числились такие фигуры, как модель Кристи Бринкли, ходившая сюда за покупками вместе с матерью, или актриса Мэри Тайлер Мур – они спокойно фланировали по универмагу, не опасаясь назойливости.

Джеральдина перестроила не только главный зал. На пятом этаже она создала «Лавку для невест», состоящую из пяти салонов, обставленных в аристократическом стиле прошлых веков, но каждый – с собственным дизайном. Они веером расходились от главного холла с администратором, которая направляла каждую клиентку в свой салон, где ее ожидал индивидуальный «свадебный консультант».

В центре детского отдела красовался воздушный шар, в его корзине стояли манекены, демонстрирующие новейшие фасоны, а сбоку располагалась бело-розовая секция комплектов для новорожденных, там же – прилавок с мороженым, кресла и дерево с леденцами.

Что касается примерочных, основы основ любого универмага, при Джеральдине на смену мелким комнаткам, разбросанным по всему магазину, пришли просторные помещения с диванами, а некоторые – даже с письменными столами, где покупательницы могли расслабиться в ожидании продавщицы с одеждой для примерки. В «Бенделе» все было проникнуто взаимным доверием и дружелюбием, здесь царил дух безмятежности, где клиентам предлагали индивидуальный подход и уникальные товары.

По мере появления свежих идей Джеральдина продолжала дополнять Улицу разными новшествами. Через год после открытия она создала отдел косметики под названием «Золоченая клетка» – ее оформление было навеяно дизайном птичьей клетки XVIII века. Проход в отдел был декорирован изящными медными решетками от антикварных клеток, пол застелен ковриками аметистового цвета, зеркальные стены драпированы собранным в складки розовым шифоном. Прилавки в форме старинных швейных столов освещались свисающими с потолка паникадилами. Все это вместе производило впечатление, «словно ты оказался внутри сказочной розовой жемчужины», – писал «Вименз Уэр Дэйли», отмечая поражающий воображение ассортимент – 160 оттенков губной помады и 90 разновидностей теней для век[385]. Продавщицы в «Золоченой клетке» «необычайно милы в розовых хлопчатобумажных блузах, своими мягкими, любезными голосами они