Когда женщины правили Пятой авеню. Гламур и власть на заре американской моды - Джули Сэтоу

* * *

Джеральдина ставила целью изменить не только интерьер магазина, но и его позиционирование. «С самого начала я сознавала, что если мы хотим выжить, то не следует пытаться конкурировать с большими известными универмагами, – рассказывала она. – Наша изюминка – индивидуальный подход. Мы удовлетворяем конкретные надобности конкретного клиента»[400]. Более крупные универмаги – как «Лорд энд Тейлор» или «Бонвит Теллер» – имели возможность предлагать всевозможные стили на любой вкус и кошелек, привлекая широкий круг покупателей. Но «Бендель» был меньше размерами, он не располагал огромными пространствами для демонстрации товаров, и поэтому ему приходилось быть более эксклюзивным. Джеральдина – как и основатель магазина Генри Бендель – стремилась создать, по ее словам, «расслабляющую, безмятежную атмосферу с высококлассным персональным сервисом и товаром высочайшей пробы для женщины со вкусом, которую интересуют, в первую очередь, прекрасные вещи, а не цена»[401]. Эта женщина будет стремиться соответствовать стандарту, который вскоре получит название «стиль Бенделя». «Наша клиентка, – объясняла Джеральдина, – хорошо ориентируется в жизни большого города, она современна, может быть любого возраста от восемнадцати, скажем, до шестидесяти, и у нее стройная, изящная фигура. Она ищет одежду индивидуальную, актуальную, но не тошнотворную, авангардную, без придури»[402]. Придерживаться «стиля Бенделя» означало выглядеть «элегантно, модно, но не чересчур. Это, скорее, подразумевает облик в духе времени – когда на первом месте сама женщина, а не во что она одета»[403].

Строгого определения этому понятию дать невозможно, но стоило Джеральдине или помогавшим реализовывать ее идеи соратникам (среди женщин там была и пара мужчин) увидеть клиентку, чей облик соответствовал «стилю Бенделя», они безошибочно его узнавали. «Будучи создательницей этого стиля и стоящей за ним философии, Джеральдина Штутц сама сделалась воплощенным символом “Бенделя”, – писал “Космополитен” в 1960 году. – Все так и считают: “стиль Бенделя” – это “стиль Штутц”»[404].

То, как клиентка произносит название универмага, считалось одним из признаков соответствия «стилю Бенделя». «Правильное произношение – это тест, насколько ты преданный поклонник, – говорила Джеральдина. – Большинство произносят неверно по причинам визуальной природы: из-за буквы i в имени Henri все думают, что надо говорить на французский лад, “Анри”, но Бендель был американцем из Нового Орлеана», так что правильно будет «Генри»[405].

В числе «критериев соответствия» был также размер – только маленький и никакой иной! Джеральдина строго следила за тем, чтобы женщины, которых нельзя назвать худощавыми, не попадали в разряд постоянных клиенток. Когда она пришла в магазин, размеры от 16 до 20 (10–14 по сегодняшним стандартам) составляли 75 процентов всей одежды на прилавках[406]. «Платья были далеки от понятий о стройности, – рассказывала Джеральдина, – уже по одному этому можно вообразить среднюю покупательницу»[407]. В 40-е годы появились новые стандарты размеров, самым маленьким из тех, что обычно продают в магазинах, был 8»[408]. За четыре года под руководством Джеральдины 83 процента продаж одежды пришлось на размеры 6–12 (сегодняшние 0–6). Самым популярным был размер 8 (сегодня это 2) – кстати, именно его носила сама Джеральдина[409]. Она выразительно окрестила этот подход «тайным свистом» – «одежда, чей тон настолько высокий и особый, что ее зов смогут различить только самые стройные и искушенные клиентки»[410]. Джеральдина пошла еще дальше – на Улице лавок она создала отдел «Меньше маленького», где все товары – пуговицы, пояса, даже принты – были подобраны под самую субтильную фигурку.

Несмотря на всю специфичность «стиля Бенделя», в его рамки вписывалось немало состоятельных дам. В числе самых преданных приверженок «Бенделя» можно назвать принцессу Монако Грэйс, Патрицию Кеннеди Лоуфорд, Ли Радзивилл. «Шоферы подвозили их к входу, Бастер распахивал для них двери, и они просто шли внутрь за покупками», – рассказывала о «звездных» клиентках племянница Джеральдины Эллен Хопкинс, которая в конце 70-х и начале 80-х работала в «Бенделе», пытаясь в то время сделать актерскую карьеру. Джеральдина принимала на работу тех, кто интуитивно понимает «Бендель», – столь же стильных и привлекательных, как их будущий босс. Она не пользовалась особыми критериями, ей достаточно было одного взгляда на кандидатку. «В “Бенделе” нет специального обучения для новичков, – объясняла Джеральдина. – Чтобы я захотела взять девушку, она должна любить мой магазин и сама хотеть в нем работать»[411]. В деле открытия и воспитания юных дарований она придерживалась стратегии своего ментора Макси: «Талантливым людям нужно от вас терпение, инструменты для творчества, ваша вера в них, – говорила она, – дайте им это, а потом ожидайте чудес и, скорее всего, дождетесь»[412].

Яркий пример типичной продавщицы «Бенделя» – Мириам Маршалл. Она родилась на борту рыболовного судна у берегов Палестины, куда ее родители бежали из Польши, спасаясь от Холокоста. Из Палестины они уехали в Австралию, а когда Мириам было за двадцать, она несколько лет прожила в Гонконге. Ее притягивало все необычное, она успела повидать мир – все это помогло ей найти работу в фирме, торгующей азиатскими артефактами. Фирма славилась своими связями с видными, состоятельными клиентами, в число которых входил Стенли Маркус, унаследовавший далласскую сеть универмагов «Найман-Маркус». Однажды, когда он прибыл в Гонконг закупить для своих магазинов что-нибудь яркое и броское, ему в помощницы назначили Мириам. Она восхитила Стенли тем, что была не по годам уверена в себе и имела массу оригинальных идей. «Собираясь в обратный путь, Стенли спросил, не желаю ли я перебраться в Техас и там поработать на него, – вспоминала Мириам. – “Ни за что, – ответила я. – Хочу в Нью-Йорк”»[413].

Вернувшись в Штаты, Маркус поговорил с Джеральдиной и убедил ее взглянуть на Мириам, которой даже сам организовал визу. «Мой самолет прибывал в шесть утра, – рассказывает Мириам, – а встреча с Джеральдиной – в половину одиннадцатого». Из-за разницы во времени она была вымотана, чувствовала себя выжатым лимоном. «Мы побеседовали минут двадцать, и тут Джеральдина вдруг говорит: “Слушай, детка, не хочешь поруководить собственным отделом?”»[414]. Для Мириам это было потрясением, но Джеральдина действовала по наитию. Вскоре они уже обсуждали концепцию нового магазина для Улицы лавок, который в итоге оформили в виде открытого шатра в бедуинском стиле и назвали «Порт назначения». Там продавались диковинки из экзотических уголков планеты – вручную раскрашенная в разные цвета фигура рыбы из Таиланда, гонконгские лошади из слоновой кости, усыпанные полудрагоценными камнями, рисунки на древесной коре, выполненные австралийскими аборигенами.

Все это случилось в 1962 году. Мириам, которой на тот момент было где-то около двадцати пяти, никогда прежде не доводилось