Когда женщины правили Пятой авеню. Гламур и власть на заре американской моды - Джули Сэтоу

управлять отделом универмага. Однако прошло совсем немного времени, и она, осматриваясь по сторонам, уже ехала в повозке рикши, закупая у бирманских ремесленников предметы прикладного искусства, призванные найти отклик в душе манхэттенской элиты.

Одной из первых удачнейших находок Мириам стали обнаруженные ею в Камбодже крохотные ящички из плющеного серебра в форме животных, украшенные полудрагоценными камнями. Они вскоре сделались обязательным атрибутом среди дам из высшего общества, которые носили их с собой вместо вечерних ридикюлей. Эта мода даже удостоилась статьи в разделе светской хроники «Нью-Йорк Таймс», а иллюстрацией послужила фотография герцогини Виндзорской с одним из таких ящичков яйцевидных очертаний – столь миниатюрным, что он полностью помещался у нее в ладони.

В другой раз Мириам сидела в покачивавшейся на волнах лодке посреди Кашмира рядом с другой лодкой, на которой подплыл посредник от индийского махараджи. «Он развернул узелок из покрывала, а там – невероятные сокровища, – рассказывала она. – Главным была конская узда из 24-каратного золота, покрытая зеленой эмалью из изумрудной крошки, с рубином в центре. Я переделала ее в пояс, который мы продали за 22 тысячи»[415].

В самом начале уговор Джеральдины с Макси состоял в том, что она берется повернуть вспять отрицательную на тот момент динамику «Бенделя». И она добилась своей цели, а чтобы отпраздновать это событие, устроила прямо в универмаге грандиозный банкет, куда пригласила всех сотрудников до единого. «“Бендель” перешел из красного сектора финансовых сводок в более фешенебельный черный[416], – писала “Сатердей Ивнинг Пост”. – Его влияние на мир моды, измеряемое сотнями упоминаний в передовицах модных журналов, гораздо больше его физических размеров. Он покорил сердца женщин, для которых хорошо одеваться – дело всей жизни»[417]. Да, «Бендель» превзошел все ожидания и показал, насколько сильно ошибались скептики, назвавшие концепцию Джеральдины «Руиной Джерри Штутц», но важнее всего – то, что Джеральдина создала нечто абсолютно уникальное и особое, не поддающееся никаким рациональным оценкам. «Лорд энд Тейлор» и прочие конкуренты занимались в то время созданием своих клонов, открывая филиалы и распространяясь на быстро растущие пригороды, но «Бендель» выбрал совсем иной подход, и впоследствии это решение станет фатальным.

Часть 3

Почему бы женщине не хотеть власти? Это естественное человеческое стремление[418].

Джеральдина Штутц

Глава 11

Дороти открывает филиалы

Одним зимним днем 1955 года заливаемая светом прожекторов 40-тысячная толпа под колокольный звон хлынула в широкое двухэтажное здание «Лорд энд Тейлор Бала-Кинвуд», пятый и самый роскошный на тот момент пригородный филиал знаменитого универмага, построенный неподалеку от Филадельфии. Здание с 30-метровым панорамным окном возвели из глянцевого пенсильванского камня и беленого кирпича по проекту прославленного архитектора Раймонда Лоуи. На просторной парковке яблоку негде было упасть, и вереница не поместившихся машин выстроилась до самой магистрали, создав – если верить местной полиции – самую серьезную пробку за всю историю Мейн-Лайна[419]. В честь грандиозного открытия все было украшено сотнями веток с вплетенными в них цветками бересклета – эти ветки, изготовленные вручную из рисовой бумаги, доставили прямо из Японии. Семьдесят пять тысяч цветков предварительно окунули в специальный раствор, создающий иллюзию тающего льда – словно среди февральской стужи наступила весенняя оттепель. У каждого из четырех входов висели гигантские сердца из розового бархата, пульсирующие благодаря спрятанным внутри моторам, а над гостями распылялись галлоны герленовских духов «Шалимар» по 220 долларов за унцию[420]. На крыше полоскались на ветру разноцветные флаги 60 местных школ и университетов.

Одновременно – в соответствии с «пригородной» стратегией Дороти – в Гарден-Сити на Лонг-Айленде полным ходом шло проектирование шестого – и далеко не последнего – филиала. «Бала-Кинвуд» с его 8,5 тыс. м2 торговых площадей был самым крупным. Внутри его украсили многочисленными настенными росписями: карта Города братской любви[421], изображение Колокола Свободы[422], портреты знаменитых американцев, чьи имена связаны с Филадельфией – Бен Франклин, Бетси Росс. Разумеется, имелась там и своя «Птичья клетка» с настоящей клеткой и дюжиной шумных попугайчиков. После того как первая закусочная с таким названием открылась в универмаге на Пятой авеню и произвела фурор, «Клетки» стали непременным атрибутом каждого нового филиала. И повсюду – изображение знаменитой розы на длинном стебле, эмблема «Лорд энд Тейлор».

В филадельфийском магазине было и кое-что новое – например, первый в истории «Лорд энд Тейлор» эскалатор или самый крупный во всей филиальной сети отдел мужской одежды (750 м2). Кроме того, в «Бала-Кинвуде» работал ряд отделов, которые прежде имелись только во флагманском универмаге: «54» – для дам до 5 футов 4 дюймов ростом (около 163 см); кожаные изделия от «Эрмес»; отдел для беременных женщин с индивидуальными примерочными; свой сервис по дизайну интерьеров[423]. Триста с лишним сотрудников магазина могли воспользоваться услугами рабочей столовой, комнаты отдыха, медпункта и тренажерного зала. Для приготовления пищи на тысячу человек в день кухню оборудовали картофелечисткой на 20 кг картошки и электромиксером на 13,5 л картофельного пюре. Плита позволяла жарить 300 порций курицы одновременно, духовая печь с семью противнями – выпекать 100 пирогов, пароварочный котел – разогревать более 200 л супа, а овощная пароварка – готовить около 70 кг овощей[424].

Театральность была у Дороти в крови, и в тот день перед открытием она устроила пышную церемонию разрезания ленточки для сотен местных чиновников, президентов женских клубов, представителей благотворительных организаций, к которым примкнули примерно 600 фабрикантов и модельеров, прибывших из Нью-Йорка на специально арендованном поезде. «На этой неделе в степенную Филадельфию, – писал “Тайм”, – въехал “Лорд энд Тейлор” со всеми шоу-эффектами голливудской премьеры»[425].

Первые в истории магазинов филиалы появились еще в конце 1850-х, когда торгующая продовольствием фирма «Грейт Атлантик энд Пасифик Ти Компани» (A&T) решила расширить свой бизнес на всю Америку. К началу ХХ века собственной филиальной сетью обладали универмаги «Вулсуортс» и «Джей-Си Пенни». Сюда же можно отнести корпорации «Мэй Департмент Сторз» и «Федерейтед Департмент Сторз», которые в окончательном виде зарегистрировались, соответственно, в 1910 и 1929 годах. Но это все были исключения, а не правила. Основная же часть американских универмагов долгое время продолжала существовать в виде одиночных розничных магазинов, где в роли владельца и управляющего выступает конкретная семья или небольшая группа партнеров. Но в конце 40-х годов и в течение 50-х эта отрасль – вместе со всей остальной страной – претерпела основательные перемены.

Развитие производства во время войны вытащило экономику из Великой депрессии, в результате – в послевоенную эпоху – рабочих мест было хоть отбавляй, зарплаты росли, а американцы, уставшие годами жить, затянув