Персоны и персонажи - Сергей Львович Макеев

небольшой флот парусномоторных джонок, который она удвоила по численности. Ей приписывают разграбление и гибель 28 судов с 1921 по 1929 годы, и это только крупные корабли, не считая плавучей мелочи.

В отличие от других предводительниц пиратов, госпожа Лай Шо участвовала в походах на флагманском судне. Здесь у нее была особая каюта размером чуть больше рояля, но роскошно убранная, и еще возвышенное место на корме, где она восседала на пустом ящике, как на троне. Приказы госпожа Лай Шо сообщала капитану через служанку.

В своем доме госпожа Лай Шо всегда выглядела изысканной и ухоженной, встречала избранных гостей и родственников в белом шелковом платье с пуговицами из зеленого нефрита и в белых, тоже шелковых, туфлях. Ей было в ту пору около сорока, но волосы ее были совершенно черныши, убранными в замысловатую прическу, скрепленную драгоценными булавками. В красивых глазах светился ум, но взгляд был жестким. На борту джонки госпожа Лай Шо и ее служанки переодевались в мужскую одежду, а перед боем брали в руки оружие и даже опоясывались патронташами и пулеметными лентами.

Впрочем, до настоящего дела редко доходило. Заметив добычу, пиратская джонка пушечным выстрелом ясно выражала свои намерения. Обреченное судно останавливалось, капитан являлся к пиратам, и начинался торг о выкупе. Если же добыча пыталась ускользнуть, ее догоняли, грабили и топили, иногда брали пленных ради выкупа.

Госпожа Лай Шо глубоко чтила традиции и религиозные правила. В ее каюте была установлена статуэтка морской богини, которой она всегда возносила молитвы. Иногда Лай Шо вдруг отказывалась от намеченного плана, казалось бы, верного и безопасного, объясняя это тем, что «Дао запретил это делать сегодня». Но старшего сына госпожа Лай Шо хотела отправить в Америку: «Пусть торгует рисом с белыми людьми и купит себе “огромный дом” (небоскреб), который я видела на картинке». Пиратский флот она решила передать младшему сыну: «Он уже учится ремеслу на одной из джонок и курит трубку, как настоящий мужчина!»

Маленькому пирату было пять лет.

Поднять паруса!

Но вернемся на Остров сокровищ.

Журнальная публикация повести прошла незамеченной. И только когда в 1883 году вышла книга, Стивенсон стал известным писателем. Знаменитый английский юморист Джером К. Джером, автор книги «Трое в лодке, не считая собаки» и издатель журнала «Айдлер», попросил Стивенсона написать статью в серию «Моя первая книга». И Стивенсон написал об «Острове сокровищ», хотя эта его книга была восьмой по счету.

Именно в этом приключенческом романе писатель наиболее полно выразил свое мировоззрение. Он был романтик и мужественный человек, из тех, кто никогда не жалуется и не хнычет, кто радуется даже самым скромным дарам жизни. Стивенсон считал, что у писателей есть особая, исключительная миссия «учить народ радости», а их произведения «должны звучать бодро и воодушевленно, должны укреплять в людях мужество». Мироощущение здоровой юности, недоступной лично ему, Стивенсон подарил всем нам, его читателям.

P.Л. Стивенсон написал еще много отличных книг; в России наиболее известны его исторический роман «Черная стрела», циклы рассказов «Клуб самоубийц» и «Алмаз раджи» (по ним снят телефильм «Приключения принца Флоризеля»), меньше знают и любят «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда». Зато в Англии «Джекила и Хайда» считают лучшей книгой Стивенсона. Она принесла писателю не только громкую славу, но и достаток.

Стивенсон всегда мечтал о путешествиях, в стихотворении «Бродяга» писал:

Вот как жить хотел бы я,

Нужно мне немного:

Свод небес, да шум ручья,

Да еще дорога…

…Смерть когда-нибудь придет,

А пока живется, —

Пусть кругом земля цветет,

Пусть дорога вьется.

В 1888 году, неожиданно для всех, Стивенсон зафрахтовал яхту и с семьей отправился в длительное путешествие в Океанию. В южных широтах он чувствовал себя гораздо лучше. С интересом присматривался к жизни туземцев на островах Полинезии и Микронезии, писал путевые очерки, составившие книгу «В Южных морях». Писатель не был сторонним наблюдателем, повсюду принимал близко к сердцу страдания местных жителей, заступался за туземцев, иногда попадая в довольно опасные ситуации. Он даже внешне был похож на Дон-Кихота — высокий, худой как щепка, с какой-то застенчивой улыбкой на лице аскета. Но обаяние этого человека было неотразимым, а когда он начинал рассказывать, то мог бы покорить даже дикого охотника за головами.

Вот только жена Фанни не любила моря, страдала от морской болезни. Нужно было, в конце концов, пристать к «своему острову». И Стивенсон купил участок земли на острове Уполу архипелага Самоа. Его небольшое поместье называлось Ваилиме — Пятиречье.

Самоанцы сразу полюбили Стивенсона, окружили его почетом и дали имя Тузитала — Слагатель историй. Островитяне верили, что он владеет волшебным даром.

Жизнь на островах не была «земным раем», как могло показаться на первый взгляд. На Самоа началась гражданская война: часть самоанцев под предводительством вождя Матаафы выступали за независимость, другая партия туземцев поддерживала колониальный режим. Стивенсон словом и делом поддерживал борцов за независимость. Однажды дом писателя оказался в зоне боевых действий, пришлось оборонять его, совсем как герои «Острова сокровищ» обороняли свой форт. Положение было настолько опасным, что Фанни даже запаслась ядом — на случай, если они попадут в руки врагов, которые отрубали головы пленникам. Но втайне Стивенсон был счастлив: он знал, что смерть его уже близко, но предпочел бы погибнуть в море или в бою, нежели захлебнуться собственной кровью во время приступа чахоточного кашля.

Ему было едва за сорок, когда его свалил инсульт. Он умер сразу, как от пули в голову. Незадолго до смерти он завещал похоронить себя на вершине холма, возвышающегося над поместьем Ваилиме. Чтобы исполнить последнюю волю Тузиталы, самоанцы прорубали путь сквозь тропические заросли. На могильном камне были высечены строки из его «Реквиема»:

Под широким и звездным небом.

Выройте могилу и положите меня…

Самоанцы запретили здесь охотиться, чтобы ничем не потревожить дух Тузиталы, чтобы птицы могли слетаться на его могилу.

Дело о пропавшем носе

В октябре 2003 годе среди бела дня на Франкфуртской книжной ярмарке был украден нос. Тот самый невезучий нос коллежского асессора Ковалеве. На этот раз — в виде иллюстрации Сергея Алимова а повести Н.В. Гоголя «Нос». Похитителя видело множество людей, сотрудники павильона деже помогли упаковать ее (или его?). И теперь он живет отдельно от своего владельца. И, возможно, гуляет себе, но уже не по