Дневник. 1941-1943 - Александр Мелентьевич Волков

Пришли мы с этим домой и начали Виву собирать в дальний путь. Говорят, что их отправляют в Кзыл-Орду...

Я с трудом отправил Виву в санпропускник, а он вернулся оттуда часа через два ни с чем: там, где он был, пропускника нет, а искать он не стал. Кое-как уговорил я его пойти со мной вместе, разыскал пропускник, он там вымылся, а я его ждал. Ушли в 7 вечера, вернулись в 11.

Целый день давали Виве наставления, просили его чаще писать, поплакали порядочно (мы с Галюськой). Вива нас успокаивал.

Были Гузы; оказалось, что Лебедев — ветеринарный врач, да и то в командировке на китайской границе. Да и будь он дома — это ничего не изменило бы...

Узнав о том, что в школе срок обучения годовой, мы начали успокаиваться и примиряться с неизбежным.

Легли спать с грустным сознанием того, что Вива здесь у нас проводит последнюю ночь перед долгой разлукой... Ведь никогда еще он не покидал родного дома!

11. Вива родился 11 янв[аря] 1924 г[ода]. Сегодня ему 18 лет и 5 месяцев; в этот день он уезжает из дому.

Утром я готовил ему открытки и конверты — треугольнички с адресами. Галюська собирала белье, варила яички на дорогу и т. д.

Вива пошел в Ин[ститу]т сдавать черчение, вернулся около часу с сообщением, что уже в 4 ч[аса] надо итти в крепость.

Опять слезы...

Ф[аина] С[оломоновна] принесла ему письмо к своей тетке, которая эвакуировалась в Алма-Ата. Около 4-х она ушла и мы остались вчетвером.

Сели перед разлукой по старому обычаю и распрощались. Тут поплакал и Вива и чуть-чуть Адик. Галюська с горькими слезами проводила Виву до калитки и вскоре скрылась в ограде, а я пошел с Вивой в крепость.

В крепость я прошел контрабандой. От Солнцева я узнал, что их поведут на ст[анцию] Алма-Ата II часов в семь вечера и, вероятно, отправят в эту же ночь.

Вива получил на свой пропуск полкило черешни, мы с ним немного поели, а потом начали приходить ребята из МАИ, пришли его одногруппники и он часть времени проводил с ними.

Потом их начали группировать по взводам. Вива и его товарищи Дианов и Штурман попали в 1-ое отд[еление] 1-го взвода, как пришедшие раньше других. Стали отбирать пятерку, чтобы итти за продуктами на дорогу. Вива, неожиданно для меня оказался в числе этой пятерки; такая активность меня удивила и порадовала.

Вива получил буханку хлеба, пять мясных пирожков и пачку папирос (это на промен!).

Затем их выстроили и начали раздавать деньги на дорогу. Я стоял в сторонке под тополем и смотрел. Мое желание было: пусть бы мои глаза, как фотокамера, навсегда запечатлели ту картину, которая была перед ними, весь этот длинный неровный строй ребят и среди них бесконечно-милое, родное лицо Вивы и его стройную тонкую фигурку в серой куртке и серых брюках, с шапкой волнистых темных волос на непокрытой голове...

Но несовершенна человеческая память и даже самые сильные впечатления стирает с нее всесокрушающее время!

Думал ли я, читая много лет назад фурмановский «Мятеж», что в той самой верненской крепости, где разыгрались описанные писателем события, я буду провожать в Красную Армию моего милого, ненаглядного Виву?.. О жизнь, жизнь! Странные шутки играешь ты с людьми и неожиданные преподносишь им сюрпризы.

В общем, в крепости я почти успокоился. Команда их в 90 человек, все студенты МАИ, народ свой, так что и в дороге и в школе Виву будут окружать знакомые лица... А жизнь узнать ему необходимо, наше тепличное воспитание изнежило, избаловало и распустило его. Там его подтянут, дисциплинируют и вышколят и это будет очень ему полезно... Лекарство горько и принимаешь его нехотя, но оно приносит пользу.

После раздачи денег и выдачи справок их быстро перестроили и повели на вокзал. У ворот крепости дожидались родные студентов, в большинстве женщины. Колонна, смешавшись с провожатыми, нестройно тронулась на вокзал; шли очень быстро, т[ак] к[ак] до отправления оставалось очень немного времени. Я старался итти рядом с Вивой, не всегда это удавалось.

Он хотел оставить мне пальто, но я не согласился взять и очень хорошо сделал, т[ак] к[ак] часов в 9 началась гроза, всю ночь лил дождь и стало очень холодно.

На вокзале сразу же все они сели в вагоны, т[ак] к[ак] сигнал к отправлению уже был дан. Я обошел поезд и попросил Виву подойти к окну (перед посадкой успел его поцеловать два раза, а он вырывался!).

Еще раз пожелал ему счастья, поезд прогудел, тронулся и через минуту скрылся за поворотом. Надолго уехал от нас Вива...

Я пошел к выходу с перрона, повторяя стихи Сервантеса:

«И молодость моя прошла,

Как все на свете проходит...»

А потом постарался взять себя в руки и домой пришел спокойным. Галюська много плакала, у нее ломило глаза, я положил ей на голову холодный компресс, она успокоилась и заснула.

Я сидел, читал «Дети капитана Гранта» и среди концертов уловил голос диктора, что-то говорившего о заключении союза с Англией. Это меня сразу взбудоражило и я стал ждать.

В 12 часов ночи начали передавать экстренный выпуск «Последних известий». Радостные события! Молотов посетил Лондон и Вашингтон, заключен тесный дружеский союз с Англией, достигнута полная договоренность по вопросу открытия 2-го фронта в Европе в 1942 году...

Галюську хотел порадовать, но не стал беспокоить ее отдыха, она так много перестрадала за эти два дня.... Лег спать в прекрасном настроении.

12. Два дня назад думал, что после от'езда Вивы никакая работа не пойдет на ум. Оказывается не так. Скучновато без него, но мы с Г[алюськой] держим себя в руках. У меня нормальное рабочее настроение и я сел перепечатывать «Славные страницы», к вечеру кончил эту работу. Получился интересный исторический очерк.

В 12–20 передавали мой очерк «Прошлое, настоящее и будущее парашютизма» (из «Бойцов-невидимок» с маленькими изменениями).

Кстати, не записал: вчера утром получил телеграмму от Наумовой о том, что рукопись получена. Это сообщение в тот момент не произвело на меня никакого впечатления, но теперь я доволен: перед Детиздатом я чист, потерянная рукопись возобновлена полностью, книга пойдет в печать.

13. Был в Радиокомитете, отдал «Это было год назад» и для казах[ского] сектора «Славные страницы». Договорился с Денисламовым относительно ряда передач оборонного характера: «Воздушная навигация», «Пехота и ее оружие», «Подводная лодка», «Морской