Бармен отеля «Ритц» - Филипп Коллен

Исчез Зюсс.

Франк все понял еще вчера вечером. И сейчас, придя в «Ритц», он сходил в подвал проверить: красного шелкового платка возле плиты нет.

Нет и фонаря, висевшего на стене.

Виконт завязал и снова пустился в скитания.

Его побег рискует подпортить идиллические отношения «Ритца» и гестапо. Франк боится, как бы его не вызвали на допрос. Душа в смятении, сердце угнетено, возле левого плеча что-то свербит и тянет. Он мечтает выйти прогулять по берегу Сены, чтобы просто вдыхать в сумерках летний воздух Парижа и ни о чем не думать. Забыть о страхе. Но стойку оставить нельзя: бар откроется через десять минут. Снова раздается пронзительное тресканье телефона. Ему хочется шваркнуть аппарат об стенку.

– Что же вы не берете трубку, Франк?

– Господи, Саша! Как вы меня напугали…

Гитри весело кивает в сторону телефона.

– Черт побери, кто же на том конце провода и чем он вам не угодил?

– Наверно, управляющий. Со вчерашнего вечера не может найти своего заместителя – пропал неизвестно куда.

– Неуловимый господин Зюсс теперь и вовсе испарился?! У вас озабоченный вид, Франк. Вы были близки?

– Ну, за последние месяцы как-то притерлись друг к другу.

Гитри замирает, потом садится.

– А вдруг это звонит Зюсс? И хочет сказать вам, что он сейчас на полпути в Лиссабон, где его ждет каравелла до Каракаса…

От такой мысли Франк улыбается.

– Вы поразительный человек, Саша. Всегда умеете взглянуть на мир со стороны!

– Ну… Надо быть легким человеком, Франк, мудрость начинается с остроумия. Еще рановато, но все равно – налейте мне джин с тоником. И выпьем за освобождение Сицилии, пока сюда не прибыли мундиры…

Решительно, у Гитри каждая реплика – к месту.

И вдруг Франк вспоминает Зюсса. А ведь он был вольнодумец и стихийный ценитель искусства. Бармену будет не хватать Виконта с его прагматичным и ясным умом. Надо же, Франк уже думает о нем в прошедшем времени…

Телефон снова звонит. Гитри настойчиво смотрит на Франка. Бармен все понимает. На этот раз он возьмет трубку.

– Алло, Франк! Это Элмигер, где вы были, черт побери?!

– В подвале, мы с Лучано сверяли остатки.

– Вы что-нибудь слышали о Зюссе?

– Нет, ничего.

– Ну что за напасть! Гестапо рассержено его исчезновением. Зюсса подозревают в том, что он обошел Хаберштока. Вам что-либо известно на этот счет?

– Мне? Нет, ничего.

– Завтра в девять утра меня вызывают на авеню Фош[27]. Позвоните, если что-либо узнаете.

– Разумеется, господин Элмигер. Счастливо добраться.

– В каком смысле?

– Извините, это я прощаюсь с клиентом, который едет в Лиссабон.

10

26 июля 1943 г.

Но откуда узнал Лучано?

Франк даже не стал его расспрашивать, – сам обрадовался не меньше. Бенито Муссолини отстранен от власти более умеренными итальянскими элитами, напуганными продвижением на Аппенины войск союзников.

Дуче арестован по приказу короля.

Первый удар по фашистскому лагерю.

Лучано взволнован чуть ли не до слез от мысли, что еще до конца года сможет увидеть мать. Он здесь уже пять лет – для двадцатилетнего парня это целая вечность. Да и для матери, лишенной сына, – тоже. Впервые Франк обнимает Лучано, на глаза наворачиваются слезы. Франк пообещал, что, отработав, они выпьют по бокалу «Вдовы Клико». Он даже разрешил Лучано отлучиться на час перед началом работы, пусть пообщается с младшим поваром-неаполитанцем – они подружились, пусть проживут такое событие вместе!

– Только не забудь, что ты швейцарец из Лугано! – хотел напомнить ему Франк, но мальчик уже убежал. Догадывается ли его друг-неаполитанец? Это даже не важно, их объединяет ненависть к оккупантам, а родной язык на чужбине заменяет им родину.

Муссолини в тюрьме.

Просто не укладывается в голове.

Неужели такая же участь ждет и Гитлера с Петеном?

Атмосфера накалена до предела. Уже в полдень густой серый дым заволакивает небо над площадью Согласия. У ворот сада Тюильри собрались десятки зевак. От Элмигера пришло объяснение: это немцы жгут в саду возле галереи «Же-де-Пом» конфискованные картины – «произведения художников-дегенератов, от которых необходимо очистить землю Франции». Франк вспомнил о той картине Пикассо, которую Зюсс купил у испанского художника.

Неужели они жгут даже Пикассо?

Неужели перед уходом они сожгут все, устроят Франции последнее наказание, последнюю кару?

Но прежде Франку еще выпадут долгие дни сомнений и страха. И новые встречи с Ингой Хааг. Вот, кстати и она, вместе со своим серым котом.

– Дорогой Франк, здравствуйте! У вас найдется миска воды для Раймунда?

– Конечно. К сожалению, малину сегодня утром не доставили.

– Это абсолютно не важно. Сегодня я хочу сухой мартини.

– Сию минуту приготовлю.

Инга Хааг изумительно хороша в этом летнем платье-рубашке! Расширенный низ подчеркивает бедра, разрез приоткрывает ноги, но все пристойно. Какая-то новая модель, не видал ничего подобного. Бармен заставляет себя смотреть на шейкер и мысленно подыскивает тему для разговора. Можно ли затронуть при ней арест дуче? Что, кстати, она может думать о случившемся? Юнгер на этой неделе научил его одной хитрости, позволяющей исследовать душу собеседника. «Не обходите сложные темы», – сказал он. «Можно упомянуть, например, о немецкой армии, завязшей на Курской дуге. Если человек считает, что ситуация вполне поправима или говорит про “тактическую паузу”, то вы знаете, кто перед вами, и дальше вежливо обмениваетесь банальностями. А если все по-другому, то, скажем, это первый шаг к возможному взаимопониманию. Хотя не все следует принимать за чистую монету».

– Ваш сухой мартини, сударыня.

– Благодарю вас.

Франк всегда следит за тем, как Инга Хааг подносит бокал к губам. Это его возбуждает, и она прекрасно понимает, что с ним происходит. Хотелось бы знать, чего она добивается.

– В чем ваш секрет, Франк?

– О чем вы?

– Такого вкусного сухого мартини я больше нигде не пробовала. Наверняка у вас есть какая-то хитрость, не так ли?

Франк широко и облегченно улыбается.

– Ну что ж… все дело во льду. Необходимо класть кубики в стакан при совершенно определенной температуре: от шестнадцати до семнадцати градусов ниже нуля, вот как сейчас. Это «подхлестывает» джин, отсюда и весь фокус.

– Фантастика. Вы настоящий художник.

Чем больше он выдумывает, тем больше ему верят. Кто хоть на секунду вообразит, что кубики льда в хрустальном ведерке могут хранить постоянную температуру? Инга Хааг – не единственная жертва его обмана. За последние недели Франк наловчился вешать клиентам лапшу на уши: так он тренируется на случай допросов.

Теперь он подумывает обсудить с ней вчерашнюю неожиданную победу Семильяна на ипподроме в Венсенне, но тут в