Бармен отеля «Ритц» - Филипп Коллен

стал лучше понимать строгость и чопорность Австро-Венгерской империи, в которой вырос. Мир, где моральный порядок подавлял индивидуальные желания и устремления представителей всех слоев общества. В борьбе с этой удавкой в Австрии и Германии возникали молодежные движения, опустошавшие буржуазные лицеи. Так было в 1901-м или 1902-м, уже не знаю, к тому времени я покинул Старый Континент. Молодые люди отправлялись жить на фермы и в леса, покидали города и к отчаянию родителей создавали альтернативную культуру. Я убежден, что одна из целей Верденнской мясорубки была в том, чтобы избавиться от этой немецкой молодежи, отвергавшей порядок и религию.

Этот вопрос плохо изучен, и невозможно понять немецкую культуру, если не рассматривать ее отдельно от государственного порядка подавления личности, которое он порождает. Гёте блестяще объяснил мне, почему я покинул Вену ради Америки, страны свободы и осуществления желаний.

1

2 февраля 1944 г.

Всю ночь валил снег. Ветер намел возле домов целые сугробы. Уже несколько дней стоит такой мороз! Вот и сегодня утром в Париже свирепствует настоящая метель. Ганс Эльмигер ведет курьерскую машину «Ритца» с величайшей осторожностью, почти прижавшись носом к лобовому стеклу «Ситроена-Т23». А в голове у бармена, сидящего на месте пассажира, свой круговорот невеселых мыслей и горечь от предчувствия собственной капитуляции.

Его борьба бесполезна. В одиночку ему не выстоять. Зюсса и Лучано больше нет. Бланш по-прежнему в неволе. Сидеть и ждать новостей – это пытка. Франк еще несколько дней держался молодцом, пока подозрения гестапо не улеглись, а потом сдался. Охваченный тоской, он совершенно опустил руки. Трусость взяла верх, отвага с возрастом куда-то подевалась. Какое-то время он еще цеплялся за визиты Инги, оживал при ней, но после окончания лета исчезла и племянница адмирала Канариса. Она вернулась в Германию, оставив ему на память старинное издание стихов Гете. Он и сейчас иногда открывает его, но черпает в нем скорее не утешение, а еще большую хандру. Он даже не может сказать себе в оправдание, что помогает евреям: с уходом Зюсса он не сделал для них ни единого паспорта. Ферзен дал понять, что сейчас из осторожности надо прекратить работу, риск слишком велик с тех пор, как к власти в Виши пришли французские пронацисты. Уже много месяцев Франк просто выживает, как те парни в окопах Великой войны, которые тупели настолько, что их приходилось выталкивать за бруствер чуть ли не прикладом. Жан-Жак пытался его разговорить: безуспешно. Они с Полиной беспокоятся за него. Каждое утро ему все тяжелее вставать с постели, и каждый вечер он с трудом заставляет себя открывать бар. А немцы все сражаются на востоке. Но и отсюда никуда не ушли, несмотря ни на что.

Ему все труднее притворяться. Нужно бы взять себя в руки, но это сильнее его, какая-то пружина лопнула… Он работает как автомат, делает клиентам то, что они заказывают, и мечтает только о тишине. За двадцать минут дороги они с Элмигером не обменялись ни словом – ну и отлично. Ему теперь безразлично, что о нем думают. Наверно, что он человек конченый.

– Приехали, Франк.

Он поднимает голову и видит проступающие сквозь снежную пелену склады на улице Лекурб.

– Я пойду им навстречу, месье Элмингер. Пока вы припаркуетесь.

– Спасибо. Но не входите без меня внутрь, подождите у здания.

Уже почти год Франк не бывал на левом берегу Сены. А тут немцы решили проинспектировать склады и подсобные помещения «Ритца», разбросанные по всему Парижу: вдруг пресловутые террористы прячут там оружие или взрывчатку. Отличный предлог наложить лапу на то, что еще укрылось от их алчных аппетитов. Ганс Элмигер вынужден подчиниться. Сегодня утром он взял за компанию Франка и поручил ему секретное задание: бармен должен незаметно вынести несколько бутылок селекционных вин, перевезенных на склад в мае 1940 г. Эта отличная мысль – укрыть часть знаменитого винного погреба «Ритца» в недрах 15-го округа Парижа, перед самым приходом немцев, пришла Зюссу.

Франк всегда терпеть не мог этот район города. Грязный, обшарпанный и серый, он напоминает ему о бедности венского квартала Фаворитен. Вон в нескольких метрах от него в остове разбитой машины пятерка мальчишек играет в войну.

Почему дети на улице в такой мороз?

И когда они ели в последний раз? Какие худые – кожа да кости.

Участились бомбардировки, дороги разбиты, и, соответственно, усилились проблемы с доставкой продовольствия. Вчера Полина пришла домой и сообщила им, что в Париже не осталось ни куска мяса. Да если теперь простое яйцо стоит двадцать пять франков! Некоторые матери нарочно наносят себе раны, чтобы попасть в больницу и взять там еды для детей.

Немецкий офицер кивает Элмигеру и входит на склад. Тычет направо и налево хлыстом из воловьих жил, приказывает открывать по очереди все контейнеры. Элмигер подчиняется. Немецкий лейтенант выглядит вполне нелепо в этой пещере сокровищ, на фоне того, что доверили отелю «Ритц» уехавшие клиенты: тут и яйцо Фаберже из лазурита, и панцирь аллигаторовой черепахи, и походный бритвенный прибор из слоновой кости, и эбонитовая трость работы Дома Файе, а еще скаковое седло от Hermès, поплиновые рубашки под смокинг от Charvet, старинная книга об истории придворных париков Версаля, кинжал туарегов с ножнами, украшенными рубинами, дождевой зонт из магазина Антуана, на авеню Опера…

Франк наблюдает за гороховыми мундирами – у них все меньше надежды раскопать спрятанное оружие и все явственнее желание присвоить парочку сундуков. Не будь здесь Элмигера, они бы прибрали все. Вот они застыли в восхищении перед инкрустированной перламутром табакеркой из буйволиного рога, и, пользуясь моментом, управляющий делает знак Франку. Самое время незаметно ускользнуть. У него есть пять минут, не больше. Его задача – забрать несколько бутылок лучшего вина, чтобы пополнить запасы отеля «Ритц», но так, чтобы военные ничего не заметили. В сумке уместится четыре бутылки – может, пять. Одна – шампанского, две бутылки белого, две красного, пока продержимся.

Франк заранее боялся расчувствоваться при встрече с родным винным погребом, но включив свет, чуть не лишился чувств. Это не погреб, это пещера Али-Бабы. Больше трехсот тысяч бутылок! Он забыл, какое тут изобилие. Теперь вспоминает: перевозка длилась шесть недель. У него каждое утро забирали на подмогу Лучано, и теперь понятно, почему. И главное, он понимает, что, если троица военных обнаружит такие сокровища, не поможет даже Элмигер: конфискация практически гарантирована. Но что же ему выбрать? Шевелись, Франк, доверься своему чутью. Он стартует с Krug 1911 г., почти исчерпанного миллезима, коллекционная вещь. Потом берет два «Мерсо». Аккуратно