Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн

в коем случае совестью девушки не должен руководить молодой священник, пусть даже самый безупречный, что не всегда можно положиться даже на тех, кого уже охладили годы и что лишь весьма осторожные и опытные люди могут давать советы по этой части. Я — женщина, я по опыту знаю, с какою бесстыдной дерзостью и вожделением эти мнимые целители наших душ заглядывают в самые сокровенные уголки нашего сердца не с тем, чтобы удалить оттуда порок, а чаще всего с тем, чтобы изведать нашу слабость и исторгнуть из сердца семена добродетели. Остерегайтесь всех монахов и вообще духовных лиц; из тысячи редко найдешь хоть одного; чей образ мыслей соответствовал бы его положению. Ваша жена послушалась моего совета и рассталась с ним... Но довольно об этом. Как вы думаете, ваши родители подтвердят полномочия, которые они дали мне в отношении Юрсюли? Спросите у них.

Ты легко представишь себе, что я ответил этой несравненной женщине. Я поблагодарил ее от своего имени, от имени родителей и обещал написать им немедленно.

Я собирался удалиться, как вдруг госпожа Луазо, жена и Юрсюль отворили дверь комнатки, из которой они все слышали. Кузина продолжала, обращаясь к Манон: — Люби своего милого мужа, не позволяй ему слишком привязываться к людям, которые могут дурно влиять на него; ты знаешь, что такое город и как там все фальшиво; постарайся, чтобы твой опыт пошел ему на пользу.

Я удалился, ибо кузина просила меня написать как можно скорее. Этот шаг, на который она так легко пошла, опровергает подозрения, какие пытались мне внушить насчет характера ее привязанности к Юрсюли. Кузен Годэ и отец д’Аррас должны хорошо знать сердце человеческое, и тем не менее они ошибаются, ведь не хотят же они меня обмануть. Когда они мне описывают распутство женщин, я замечаю, что они делают это не без лукавого удовольствия, — такие рассказы их потешают. Но что мне до этого? Я наслаждаюсь общением с ними, не заражаясь их пороками. Я даже признателен им за то, что они исцеляют меня от предрассудка, распространенного в наших деревнях, насчет непорочности людей той породы, к которым принадлежит один из них. Теперь я отношусь с уважением к духовенству в целом, но презираю большинство его представителей.

Посоветуй нашим любезным родителям сообразоваться со всеми пожеланиями госпожи Парангон, об этом просит Юрсюль так же, как и я. Целуем твою милую жену и всех братьев и сестер. Поддержи нас как следует, повторяю: мне кажется, что в Париже Юрсюль ждет весьма счастливая судьба.

ПИСЬМО LIII

ОТ ПЬЕРРО К ЭДМОНУ

Его подлый поступок в отношении Лороты всплывает наружу

Эдмон! Эдмон! Что ты наделал, несчастный! Ах, что ты наделал! Воспользовался девичьей неопытностью! Лишил чести родственницу! Ты, женатый человек, обманул, посулил жениться! О, кто же помрачил твой разум, совратил сердце? Лорота, кузина наша, Лорота!.. К нам приезжала ее мать; она в отчаянии, рвет на себе волосы, проклинает день моей свадьбы и твоей, — ибо они только тут узнали, что ты женат. У меня сердце разрывается на части. Ах, Эдмон, несчастный брат мой! Что до того, что ты выдвинешься в городе, если ты лишишься добродетели, чести и погубишь свою душу! И если я не смогу уважать тебя!..

Родителям все известно. Сам понимаешь, что это значит.

ПИСЬМО LIV

ОТ ЭДМОНА К Д’АРРАСУ

Он пересылает своему коварному другу предыдущее письмо и советуется с ним

Поддержите меня, дражайший отче, мужество меня покидает... Посмотрите, что мне пишут!.. Сердце мое разрывается на части, глаза исходят слезами... Да это еще не все: разъяренные родители проклинают меня — так они велели передать госпоже Парангон через посланца, постороннего человека[29]. Они имели неосторожность довести случившееся до сведения моей жены и тем самым вонзили ей нож в сердце. Значит, верно говорят, что добродетель и отвращение к пороку, когда они слепы, могут причинить не меньше вреда, чем само преступление... Вместо того, чтобы так разбушеваться... Но дело сделано; непреклонная суровость губит меня, а капля снисходительности могла бы спасти... Они меня проклинают! Я трепещу; отцовское проклятие — страшное несчастье, и я навлек его на себя!.. Помогите мне советом, любезный отче; обещаю беспрекословно последовать ему. Из любви ко мне постарайтесь съездить к девчушке Лоре, завладейте умом матери и дочки, бросьте своих монахинь, летите мне на помощь, Вас кличет дружба; пустите в ход любые средства; заставьте их, если возможно, снять с меня обвинение... Но я всецело полагаюсь на Ваше рвение и Вашу дружбу... Отец! Сколь дорого я расплачиваюсь за несколько часов удовольствия! Значит правда, непреложная правда, что кара неуклонно следует за преступлением и что, как говаривал добрый кюре, воспитавший меня, преступление неизменно тащит ее за собою на железной цепи!

Я вижу жену, которая еле сдерживает слезы; мне тяжко от сознания, что она не решается жаловаться; ей стыдно. Я знаю причину этого стыда, и он передается моему собственному сердцу и наполняет его горечью. Госпожа Парангон не сказала мне ни слова. Я предпочел бы, чтобы меня укоряли; тогда моя скорбь и раскаяние получили бы какой-то исход. К счастью, Юрсюль только что уехала с маленькой Фаншеттой в столицу, и ей не успели еще сказать, — хоть этого я избежал... Но жена! Госпожа Парангон!.. О, такой удар скажется на всей моей дальнейшей жизни; я в ужасе... Прощайте, не медлите ни минуты; Вашему другу не на кого надеяться, кроме Вас.

P. S. Господин Годэ, к несчастью, в отъезде; его ждут завтра. И куда это он скрылся?

ПИСЬМО LV

ОТ МАНОН К ГОСПОДИНУ ГОДЭ

Душераздирающее раскаяние

Наконец-то я тебя распознала, гнусный виновник моих невзгод и преступлений: я обнаружила одно из твоих отвратительных писем[30]: ты советовал Эдмону «возместить ущерб»... Несчастный! Ты погубил меня, ты разверз передо мною бездну, в которую увлек меня мерзкий Парангон, трепещи — я разоблачу тебя! Я податлива, я чересчур податлива, и меня легко обольстить... я заслужила кару... признаю это перед лицом бога... Бога, которого ты оскорбляешь своим гнусным поведением. Я умру... но не той смертью, которая ожидает тебя, не смертью негодяев[31]... Несчастный, ты хотел развратить сердце Эдмона, отнять у него стыд... не ради меня, как ты говорил, а ради самого себя... Теперь я все открою ему, все ему расскажу...

Сейчас, кузен, я бросилась к подножию распятия; теперь я уже не та. Смертельный удар нанесен;