Королева. Последняя биография Елизаветы II - Эндрю Мортон

правящего монарха. Телеведущий и антрополог Дэвид Аттенборо, вскоре после возведения его в рыцарское достоинство, сказал режиссеру Ричарду Коустону: «Знаете, а вы убиваете монархию этим своим фильмом, который снимаете. Весь институт монархии строится на мистике: старейшина племени должен быть скрыт от посторонних глаз в своей хижине. Если кто-то из племени сумеет зайти в эту хижину, то вся власть старейшины разрушится, а племя постепенно распадется»7.

Но аудитория приветствовала возможность заглянуть в хижину старейшины во время организованной для них телеэкскурсии. Публика с нетерпением ждала продолжения. Но королева совершенно не стремилась к тому, чтобы ее семья и она сама превратились в персонажи телевизионной мыльной оперы. Впрочем, она высоко оценила фильм и почувствовала, что его показ за две недели до инвеституры Чарльза выполнил свою миссию. Это кино возбудило интерес общественности к красочной церемонии, назначенной на 1 июля 1969 года. Со времени коронации прошло уже 16 лет, и придворные хотели добавить блеска древней, уже немного потускневшей короне. Если телефильм показывал семью за работой и на отдыхе, то церемония посвящения принца должна была продемонстрировать глубокие корни монархии, история которой исчислялась столетиями.

Дворец прикладывал все силы, чтобы долгожданное событие прошло без сучка и задоринки. Однако угрозы радикальных уэльских националистов устроить взрывы заставили всех сильно поволноваться. Хотя грядущее официальное присвоение принцу Чарльзу титула принца Уэльского было обставлено почти так же пышно, как коронация, о нем ничего не говорилось в конституции. В истории таких прецедентов было мало: только двое из 21 принца Уэльского прошли инвеституру. Детали из прошлого должны были придать современной церемонии вид старинного действа.

Королева поручила лорду Сноудону воссоздать дух церемонии 1911 года, когда титул принца Уэльского был присвоен будущему Эдуарду VIII. Имея небольшой бюджет в £50 000 (сегодня это эквивалент $1,5 миллиона), Сноудон, сам выходец из Уэльса, с радостью взялся за трудную задачу совместить старинные и современные элементы и гармонично вписать их в пространство величественного замка Карнарвон. Именно эта средневековая крепость была изображена на заднике во время театрализованного представления, устроенного в честь совершеннолетия Чарльза. Сноудон согласовывал все свои эскизы с королевой и принцем Филиппом, включая наброски тронов и плексигласовых навесов над помостами из уэльского сланца.

Подготовка действа, достойного королевы, шла на фоне растущей волны насилия со стороны уэльских националистов. Они угрожали расправой чиновникам и забрасывали общественные здания бутылками с зажигательной смесью. С нехарактерной для королевы озабоченностью, – ведь она всегда сохраняла невозмутимость перед лицом опасности, – Елизавета сообщила премьер-министру Гарольду Вильсону, что опасается за безопасность сына и размышляет, не отменить ли церемонию. Вильсон уверил ее, что он сделает все, что в его силах, чтобы все прошло гладко. Всем полицейским выдали оружие, ожидая худшего, а Би-би-си на всякий случай заготовила полнометражный телевизионный некролог для принца Чарльза.

В вагоне королевского поезда королева-мать сказала внуку, что на церемонии его заменит дублер. Однако эта шутка не рассеяла страхов. Лорд Сноудон говорил писателю Джайлсу Брандрету: «Чарльз был до смерти испуган»8. И небезосновательно. Накануне инвеституры два националиста подорвались, пытаясь подложить бомбу на рельсы, по которым должен был проследовать поезд Чарльза. Злоумышленников немедленно окрестили Абергельскими мучениками. За полчаса до начала церемонии вблизи замка раздался сильный грохот. Публика, состоявшая из светских дам в бриллиантах и мужчин в парадных мундирах, попыталась сделать вид, что ничего не произошло. Гости напряглись, ожидая, когда стрелки часов возвестят о начале обряда. Среди 4000 прибывших гостей были члены королевских домов, послы, политики, местная уэльская знать, а также горстка современных друидов в накидках из нейлона, исполнявших роль кельтских священников.

Наконец момент настал. Встревоженная королевская семья прошла в замок – и здесь все пошло как по маслу. Инвеститура прошла в точности так, как задумывалась, без досадных эксцессов вроде той, что произошла на генеральной репетиции, когда слишком большая корона съехала набок, закрыв принцу пол-лица, и королева с сыном с трудом удержались от смеха.

Сама церемония выглядела трогательной и убедительной. На всех произвел сильное впечатление момент, когда принц Уэльский преклонил колени перед королевой и, вложив свои руки в ее, поклялся: «Я, Чарльз, принц Уэльский, становлюсь вашим преданным вассалом, обязуюсь поддерживать истинную веру, служить вам верой и правдой и защищать от врагов до гробовой доски». Эти слова повторяли слова клятвы принца Филиппа, произнесенные им во время коронации Елизаветы II.

Более 500 миллионов зрителей по всему миру увидели церемонию, представлявшую собой занимательную смесь средневековья и современности, символического и семейного. Королева была в восторге от творческой концепции Сноудона и в награду произвела его в рыцари Большого креста Ордена Королевы Виктории, одной из самых престижных наград в стране. В длинном письме, написанном от руки, она признавалась, что вначале сомневалась в его трактовке инвестит, но в итоге восхищенно признала ее «блистательной и захватывающей победой»9.

Церемония инвеституры Чарльза и документальный фильм «Королевская семья» произвели огромное впечатление на подданных британской Короны. Сама королева отметила возросшие толпы людей и их энтузиазм. Наглядные свидетельства подтверждались положительными результатами опросов общественного мнения.

Попутный ветер продолжал дуть в паруса монархии и в начале 1970-х, когда был сделан еще один неторопливый шаг в сторону ее модернизации. Так, в 1970 году, во время посещения Веллингтона в Новой Зеландии, королевский автомобиль вдруг остановился, и из него вышла королева в сопровождении принца Филиппа, принцессы Анны и принца Чарльза. Они начали пожимать руки остолбеневшим людям и общаться с ними, задавая вопросы вроде «Долго ли вам пришлось ждать?» Так началась эра неофициального общения с народом. Новый подход был назван walkabout. Это слово, заимствованное из языка австралийских аборигенов, обозначает возвращение к корням. Таким образом, королева сделала исторический шаг, став первым монархом после Карла II, который за триста лет до нее напрямую общался со своим народом.

Вернувшись в Британию, Елизавета II с успехом повторила этот опыт во время посещения Манчестера и Ковентри. «Понятно, что ее хотели сделать более доступной, – так прокомментировал этот поворот королевский корреспондент Би-би-си Рональд Аллисон. – Внезапно дама с фотографии на школьной стене или почтовой марке превратилась в живого человека»10.

Но этот живой человек весьма недешево обходился налогоплательщикам. Деликатную тему расходов на монархию впервые затронул отнюдь не радикальный политик – это был никто иной как принц Филипп. Четыре месяца спустя после церемонии посвящения принца Чарльза, в ноябре 1969 года, беседуя с американскими тележурналистами в передаче «Встреча с прессой», он сообщил удивленным журналистам, что королевская семья терпит убытки, что они уже продали свою частную яхту Bloodhound и что, возможно, им придется переехать в