Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев

Не знаю, можно ли сказать, что дед заменил мне после этого отца. Вообще-то мне казалось, что у меня всегда было два отца, очень похожих и очень разных. Но, по крайней мере, оставшись только с одним, я знал, что если мне хоть что-то после 1973-го было нужно – пальто, например… Понимаю, что после смерти отца жила наша семья, видимо, довольно скромно. Но это по современным понятиям. А тогда – нормально.

И только сейчас я начинаю узнавать, из всяких писем и документов, каким потрясением это стало для моего деда.

1973, ноябрь – атеросклероз коронарных артерий, хроническая коронарная недостаточность, стенокардия напряжения, блокада пучка Гиса, остеохондроз позвоночника, язвенная болезнь в стадии ремиссии. Хронический гепатит и дуоденит. По состоянию здоровья часто вынужден прибегать к вызову скорой помощи, в том числе в ночное время. Добавился еще артроз бедренных суставов.

Сигнал – это когда 23 марта 1977 года он написал заявление об освобождении от поста председателя совета ветеранов 4-й Гвардейской армии. Жалуется на сердце, ишемическую болезнь, ухудшение по всем линиям.

Это к разговору о том, мог бы ли он вернуться во власть после восстановления в партии в предыдущем, 1976 году. Конечно, у власти тогда и не такие были. И все же – вот новый выписной эпикриз из истории болезни, от марта 1980 года: хроническая ишемическая болезнь сердца в фазе ремиссии, атеросклероз аорты, венечных артерий сердца, хроническая коронарная недостаточность 2 ст., атеросклеротический кардиосклероз, нарушение сердечного ритма и проводимости… Атеросклероз церебральных артерий, хроническая недостаточность мозгового кровообращения 2 ст., деформирующий спондилез и остеохондроз позвоночника без нарушения функций, аденома предстательной железы 1 ст., начинающаяся задняя чашеобразная катаракта обоих глаз.

С этого времени он каждый год, в январе, проводил месяц у Вишневского (военный госпиталь в Красногорске). Только поэтому и дожил почти до 90 лет.

А битва за реабилитацию тем временем продолжается. Теперь Шепилов уже снова в партии, а вот еще и приказ цензора Романова о возвращении на полки брошюр и книг Шепилова, от 6 июля 1977-го. Но если так…

Письмо в президиум Академии наук от 15 октября того же 1976 года: «И было бы глубочайшим противоречием сохранение такого положения, при котором я признан быть достойным членом Ленинской партии… (но) юридически и фактически признаюсь не достойным звания члена-корреспондента АН СССР, заслуженного мной полувековым трудом, и неправильно лишенным его».

Сразу скажу: битва за Академию оказалась самой долгой и самой абсурдной. Для начала Шепилову сказали: не можем ничего сделать, потому что решение об исключении было насчет двух человек, вас и Молотова, но по части Молотова Леонид Ильич никаких указаний не давал… И вообще, вы же знаете, не Академия тогда принимала решение, и не ей сейчас его менять.

И что остается? Все то же.

«Дорогой Леонид Ильич!

Еще раз приношу Вам сердечную благодарность за решение главного вопроса всей моей жизни – вопроса о партийности.

Зная Вашу невероятную занятость, я исключал насущную необходимость снова тревожить Вас. Но я не нахожу другого пути.

Среди многих мер, примененных после июньского Пленума ЦК, было несправедливое лишения меня звания члена-корреспондента Академии наук СССР.

…Поскольку постановление АН СССР от 26 марта было принято не по инициативе Академии наук, прошу Вас дать указание Руководству Академии благожелательно рассмотреть мой вопрос…»

И дальше опять пошли грамотные подсказки, уже не Брежневу:

«…Позволю лишь сослаться на высказанное мне в эти последние дни мнение бывшего Президента Академии наук А.Н.Несмеянова, что поскольку мой вопрос в 1959-м проходил с явным нарушением Устава Академии, не обязательна постановка его на общем собрании; Президиум АН СССР вправе сам принять по нему окончательное положительное решение…

…Вы сказали, что одной из процедурных трудностей является то, что при рассмотрении моего вопроса в 1959 году он связывался с вопросом о В.М.Молотове. Мне кажется, что так как В.Молотов был почетным академиком и этот институт был в Уставе упразднен, аналогия здесь совершенно не применима».

Запись бесед уже с действующим президентом Академии А.П.Александровым 6 и 7 октября 1976 года. Тот признает, что больше никаких оснований для исключения нет. Хватило бы одного звонка из ЦК «достаточно высокого ранга». (Из отдельной записки – это может быть Брежнев, Суслов, Черненко.) А так – прецеденты отмены прежних решений были. И бывший в тот момент президентом академик А.Н.Несмеянов тоже так считает.

Но: черновик записки Александрову – «со времени приема у Вас прошло более 5 месяцев. Могли бы Вы мне ответить, может ли быть реализовано в ближайшие дни высказанное Вами на приеме, или следует его считать отпавшим».

И опять запись:

«Был на приеме у Секретаря ЦК КПСС М.В.Зимянина в четверг 11 ноября 1976 г. (ул. Куйбышева, 7 этаж, ком. 735) с 12 до 12.45.

Пом. – Василий Иванович Минаев.

Огромное новое здание во дворе старого здания ЦК. Облицовано серой крошкой. Стекло. Вестибюли, кабинеты небольшие. Потолки низкие. Мне думается, что старое здание ЦК воздушнее, светлее, удобнее для работы.

Я сам никакой инициативы для встречи с Михаилом Васильевичем не проявлял; вызов состоялся по его инициативе.

В течении 45 минут состоялся примерно такой разговор между нами:

Я: Спасибо за прием.

Зим.: Дело естественное, обычное… Я знаю, что вы работаете в архиве. Но не представляю, каковы ваши конкретные функции.

Я: ответил на вопрос.

З.: А за звание профессора вы что-нибудь получаете?

Я: Да, существуют надбавки.

З.: Дмитрий Трофимович! Я пригласил вас по поручению Секретариата ЦК в связи с вашим письмом на имя тов. Брежнева о восстановлении вас в звании члена-корреспондента.

Это хорошо и правильно, что вы обратились по этому вопросу в ЦеКа, а не в Академию».

(Точка, запись обрывается на полстраницы.)

Короче говоря, Зимянин тогда сказал, что сейчас начинать дело с академией несвоевременно, работайте, вернемся позже.

Что за история? Ниже о ней будет сказано многое; если коротко, то сопротивлялся лишь один человек «из прошлого», который был сослан в АН СССР, вице-президентом, после падения Хрущева. Но сопротивлялся с отчаянием и яростью, которые по-своему очень даже примечательны для нашего разговора. Сопротивлялся Брежневу! Ссылался на академическую независимость и устав, что интересно! Из шепиловских заметок: чтобы указания секретаря ЦК не выполнялись 3 месяца – такого не помню. Все – за, все считают вопрос решенным. И все висит в воздухе.

Но так просто он не сдастся. Он к этой теме и правда вернется. Оказывается,