Семейная драма XVIII столетия. Дело Александры Воейковой - Александр Борисович Каменский

несчасным детям, и если достойна буду высочайше[й] милости, осмеливаюся просить и о том еще, чтоб для исполнительной резелюции ВАШЕЙ не подавать дела моего рекетмейстеру и кобинет-секретарям. Боюсь, ГОСУДАРЫНЯ, не допустят оне меня воспользоваться милостию ВАШЕЙ и не отыщу дела сего, а изволите отдать генералу-прокурору, которой не призирает бедными просителями и не бегает от них на заднее крыльцо, как и прежнее наше дело в деревнях мужа моего в 1776-м году по имянному ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА высокомилостивейшему указу препоручено было его ж сиятельству князь Александр Алексеевичу Вяземскому в руководство, которое он по велению з благоговением и беспристрастно к помилованию нашему исполнил и муж мой ВЫСОЧАЙШИМ правосудием ВАШИМ имение свое получил.

Всеавгустейшая Монархиня, Всемилостивейшая Государыня, вашего императорскаго величества всеподданнейшая

Александра Воейкова.

РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2749. Л. 15–22.

№ 4. Копия письма В. Чагина И. А. Глебову

Милостивый государь мой Иван Алексеевич!

Сапожника я сыскал купить у моего приятеля Федора Александровича Воейкова с тем условием, что он отпущает к вам в Петербург и отдает сперва его на пробу. Ежели он сапожник и мастерство онаго понравится Осипу Степановичу, то тогда и купчую я совершу и пришлю к вам, а цена такая, как вам будет дать угодно. А как оной Воейков имеет свои надобности до Петербурга, то и безденежно оным служить может, ежели это вам будет угодно. А ему ваше покровительство и рука помощи нужна. Жена онаго Воейкова подавала свою просьбу на него в Правительствующий Сенат во 2-й департамент и просила, чтоб повелеть рязанскому генерал-губернатору Гудовичу оное дело разобрать. А как оной, разобрав и найдя ее, Воейковой, несправедливою на мужа жалобу, представил в тот же Правительствующий Сенат на разсмотрение, а она, Воейкова, сим решением недовольна, поехала в Петербург и намерена подать государыне письмо, то, ежели случится, то в таком случае покорнейше вас прошу не оставить его, Воейкова, противу жены его защитить и милостивыми протекциями и подать к защите и обороне вашу руку помощи противу онаго врага.

А ежели вы на оное будите согласны и сапожника прикажите прислать к вам в Петербург, то прошу вас дать мне знать, с кем его доставить, а каретника и рещика неотменно тоже приищу купить.

А я вам, батюшка Иван Алексеевич, писал в прошедшем месяце и объяснил мои надобности. Первое о графе Шереметеве[114], что он просит вас, чтоб ему пробыть до зимняго пути, ежели нужда не требует. А другое для моей просьбы письмо к Петру Дмитриевичу Еропкину и прочим по обещанию вашему. А нужда влечет вам напомнить о сих письмах потому, что ваканция скоро очистится. И по делу Чемоданова письмо[115], ибо чтоб оное назначенное число за медленностию не могло остаться ненужным, потому что хотят в общем собрании оное дело трактовать, то я вас покорнейше прошу оное письмо, ежели можно, поскоряе прислать. Я ж на прежде посланное к вам письмо ответу от вас не получил и не знаю, получили ль вы оное или нет, то и прошу по сим письмам меня уведомить. А я для вернаго доставления к вам посылаю с письмами графини Лисаветы Алексеевны[116] и остаюсь уверенным, что вы меня уведомлением своим не лишите. А все сие ожидать буду с нетерпеливостию и пребуду навсегда к вам с своим высокопочитанием.

Ваш милостиваго государя моего

покорнейший слуга Василий Чаген.

4 октября 1787 года. Москва.

Матушка и Анна Федоровна[117] вам и графу Александр Андреевичу свидетельствуют свое почтение.

РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2749. Л. 22 об.

№ 5. Копия письма Г. Бурцова А. И. Воейковой

Милостивая государыня!

Наконец удалось мне пересилить страну, противоборствовавшую вам о делах ваших; берутся быть стряпчими, но условии при том следующия: 1-е. чтоб сие так содержать тайно, чтоб никто вмешан кроме меня не был. 2-е. чтоб никто о сем не знал, ниже братец ваш[118]. 3-е. чтоб по получении письма от Г., кое мне и велено заготовить, дать чистых 6, а протчия по окончании всего. Вы мне решительно повелите о сем и, естли на то ваше соизволение будет, то я, чорное письмо написав, к вам, как прикажите, со оным явлюсь.

Пребывая в протчем

с истинным почитанием,

нижайший слуга Григорий Бурцов.

На обороте письма написано:

Милостивой государыне Александре Игнатьевне ее благородию Воейковой.

РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2749. Л. 22 об.

№ 6. Копия записки И. И. Шильта А. И. Воейковой

Ради бога поспешите, матушка Александра Игнатьевна, изготовить и прислать ваше прошение. Я с Иваном Сергеевичем говорил. Не теряйте времени, остается присудствия только два дни и, если в них не окончите, то останитесь до июня. Мы возвратим прежнюю, а новую возьмем. Только не пишите лишняго. Мой совет написать так, как я вам здесь посылаю, вывязавши из чернаго приговора.

РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2749. Л. 22 об.

№ 7. Показания, данные А. И. Воейковой в Тайной экспедиции

1789 года апреля 17 дня известная капитанша Воейкова в Тайной экспедиции спрашивана и показала:

К подаче Ея величеству известнаго прошения принудила ее самая крайность, потому что она нигде на мужа своего суда сыскать не может. Когда ж сказано ей было от генерала-прокурора: что тебе будет прибыли, ежели и суд формальной велят дать? Она ответствовала: я изобличу его в суде как в побоях и бесчещении меня, так и в прелюбодействе. На сие сказано ей было: положим, что он во всем том будет изобличен и обвинен, но какое ж, по твоему мнению, решение должно последовать? Не думаешь ли ты, что, ежели он изобличен будет в показуемых тобою пороках, то имение и детей возьмут в опеку? Она ответствовала: не знаю. Почему ей и сказано: ежели б муж твой изобличен был в бою и безчестье, также и в прелюбодействе, то бы за бой и безчестье велено было ему тебя удовольствовать денежною заплатою. Что ж касается до прелюбодеяния, то отошлют к архиерею на увещание, которой ничего ему более сделать не может, как наложить на него епитимью, и будет обоих вас скланивать к миру. Следовательно, ты и в то время не достигнешь того намерения, чтоб имения его отдали в опеку, потому что он, хотя и проматывает имение, но свое собственное. Сверх же того, ежели б на него была жалоба от отца или матери, или ближайших родственников, то тогда дети и имение могли быть