Прагматика и поэтика. Поэтический дискурс в новых медиа - Екатерина Захаркив

во втором), поэтому здесь можно говорить о семантико-прагматической несимметричности. Если в первом случае автор обошелся омонимом в качестве пропозиционального высказывания, то во втором он прибегнул к объяснению: в частности, сейчас и здесь. Обозначим также употребление менее распространенного в конвенциональном употреблении варианта конструкции «…вообще и …в частности» – модификации «от частного к общему» или «не будем мелочиться», приводимой в «Путеводителе» [Баранов, Плунгян, Рахилина 1993: 109]. Указанный вариант подразумевает инвертированный порядок расположения элементов, когда «общее» (класс) предшествует «частному» (элементу): ‘говорящий сначала приводит более релевантное положение, но все-таки добавляет и менее релевантное’ [Там же]. Вообще в конвенциональном употреблении используется вслед за именем «обобщенного» представителя класса, а в частности – после его возможной конкретизации (ср.: Думал о вас, о привлекательности вообще и вашей в частности [И. Ефремов, «Лезвие бритвы», 1963]). Этот прием перестановки компонентов также воспроизводится в рамках последующего словосочетания (сейчас и здесь), традиционно приводимого в другом порядке слов: «здесь и сейчас».

Метатекстовые ДМ помещаются в связке с целью метаязыковой рефлексии их функционирования, а также отображения общей тенденции ПД к семантической амбивалентности (противоречивости) и неоднозначности, о чем свидетельствуют следующие примеры соположения интерперсональных ДМ:

я поняла в чём дело

всё округляется

да–нет

(Н. Денисова)

В примере я поняла в чём дело… совмещение антонимичных ДМ осуществляется посредством образования неологизма способом сложения основ. Заметим, что активное включение антонимических междометий (да, нет) служит показателем автокоммуникативного конфликта, при котором однозначно положительный или однозначно отрицательный ответ одинаково невозможны. При таком экспериментальном совмещении антонимических единиц реализуется тенденция к депрагматикализации ДМ, которые больше не осуществляют зафиксированного за ними намерения согласия-отрицания, подтверждения-возражения (согласно первому кругу употреблений, приводимых в: [Ожегов www]), но своим присутствием отсылают к ним, осмысляя проблему бинарности мышления / коммуникации / действительности в целом. Эту идею в полной мере иллюстрирует следующий фрагмент, в котором ДМ обретают синтаксические роли и словообразовательные валентности, которых нет в конвенциональном употреблении, полностью утратив свою изначальную функцию:

Есть у нас на да и нет

Антинет

И антида!

(Вс. Некрасов)[124]

Единицы да и нет депрагматикализируются и лишаются своей первичной функции репликовых единиц (коммуникативов), смещаясь из коммуникативной зоны (то есть свойственного им контекста речевого взаимодействия) в нарративную. При этом инверсивный порядок слов указывает на «осколки» разговорного использования единиц, вступающих в субъектно-объектные отношения в рамках предложения. В первом случае да и нет употреблены в качестве дополнений (объектов), во втором – в качестве подлежащих (субъектов). Обратим внимание на эскалацию противопоставления, которая достигается посредством префикса «анти» (Антинет // И антида) и подчеркивает конвенциональную антонимию указанных единиц, реализуя метаязыковую рефлексию.

§ 3. Ресемантизация дискурсивных маркеров посредством фрагментации

Фрагментация ДМ как окказиональный способ образования других слов, семантически не связанных с мотивирующим источником

You’re

A

swell

bunch

<…>

We

R

Well

(T. Greenwald & Ch. Bernstein)

Повторение компонента well в тексте по принципу паронимической аттракции (swell и well) позволяет сделать вывод о том, что выше (в начале фрагмента) представлена экспериментальная модификация единицы as well. В словаре [Merriam-Webster www] as well трактуется как ‘в дополнение к тому, что сказано’, формируя своеобразную контекстуальную синонимию заключенных в одно выражение метатекстового ДМ as well со словом swell с неопределенным артиклем a[125]. Ведь swell, согласно словарю [Merriam-Webster www], имеет значение ‘опухоль, набухание, разрастание’, что, по нашему предположению, апеллирует к интерпретации приведенного ДМ (дополнение к тому, что уже сказано), при этом «опухоль» как феномен появляется в дополнение к тому, что уже есть. Кроме того, такое сближение функциональной единицы и/или привлеченного через ее фрагментацию и перекомпоновку «осколков» существительного и наречия well ‘хорошо’ в последней строке фрагмента приводит к эффекту энантиосемии компонента well: будучи составляющей частью «опухоли», он одновременно выражает положительную оценку состояния субъектов высказывания.

Фрагментация слова с целью образования ДМ

<говорила>, мол

чанием своим

(И. Краснопер)

Здесь слово «молчанием» при привлечении индивидуально-авторского понимания внутренней формы слова распадается на два компонента: мол (этим. сокр. от глагола молвил; ДМ с функцией маркирования цитирования, или ксенопоказатель) и чание (воспринимаемое как модификация слова чаяние). Так, ДМ мол, будучи ксенопоказателем, в этом примере указывает на автокоммуникацию (так как оно употребляется после личной формы глагола говорила, относящегося к субъекту поэтического высказывания, и осуществляет остранение собственной речи). Можно заключить, что молчание здесь образно соотносится с поэтическим письмом – (авто)коммуникацией, реализуемой в ситуации безмолвия.

Распад неаддитивной единицы на самостоятельные компоненты

[в] за правда шний настоящий то есть стоя´щий стóящий чего сто щекотки щепотка пóтом да про сто так про то что как бы не так

(И. Краснопер)

Как бы в приведенном фрагменте осуществляет функцию сравнения, а так модифицируется в дейктическую единицу с отрицанием (не так). Подчеркнем, что в таком сочетании как бы не так, являясь фразеологическим осколком, ретроспективно маркирует прагматическое значение ДМ в репликовой функции (коммуникатива), выражающего категорическое несогласие или отказ от чего-либо [Ушаков 2004: 328]. Таким образом, мы можем сделать вывод, что в данном фрагменте содержится прямое указание на поэтическую автокоммуникацию. Кроме того, отметим здесь осуществление депрагматикализации ДМ посредством приобретения его компонентами другого значения и функции (при помощи контекстных повторений и воспроизведения приема фрагментации слов).

В ходе анализа контекстуальной ресемантизации ДМ были выявлены основные разновидности этого приема в поэтическом дискурсе: ресемантизация ДМ на основе лексического повтора и паронимической аттракции, соположение ДМ по принципу семантического противопоставления и фрагментация ДМ.

Глава 6

Семантика противительности и прагматика противопоставления в новейшей русско- и англоязычной поэзии

Проблема семантики противительности широко представлена в лингвистических исследованиях [Инькова-Манзотти 2001; Милованова 2010; Spenader, Lobanova 2009 и др.]. Однако до сих пор анализ противопоставлений был в основном сосредоточен на материале конвенционального употребления противительных конструкций.

ДМ-контрастивы (по классификации Б. Фрейзера) в обыденном языке выступают в качестве коннекторов, маркирующих противительные отношения между двумя элементами языковой структуры. Противительные отношения (oppositional relations) предполагают наличие контраста между двумя элементами, заданными общими ситуативными рамками. Отношения контрастивности в поэтическом тексте в основном асимметричны, так как компоненты поэтической структуры не соотносятся с конвенциональными логико-семантическими значениями и принадлежат разным уровням дискурсивной иерархии. Анализируемые единицы наиболее ярко отображают такие показательные особенности поэтического дискурса,