Прагматика и поэтика. Поэтический дискурс в новых медиа - Екатерина Захаркив

пуговицу, он произнесет (хотя не уверен, что так случится…): «никогда нельзя представить отсутствие пространства»

(А. Драгомощенко)

Обратим внимание на слова в скобках: (хотя не уверен, что так случится…). Аналогично случаю с приведенным выше примером из стихотворения Г.-Д. Зингер (где в начале строки мы встречаем наверное, а в конце – бесспорно). Такое употребление противоречит общему положению, согласно которому бесспорно выражает количественный аспект полноты информации (высокую степень достоверности) [Яковлева 1994]. Обозначенное явление может выступить маркером автокоммуникативного конфликта, в рамках которого субъективная (само)рефлексия в динамике взаимодействия внутреннего и внешнего миров вступает в противоречие с ранее заявленной информацией, что может выражаться в варьировании степени уверенности говорящего («Бесспорно… хотя не уверен, что так случится»). На это явление противоречивости «показаний» было указано в статье В. З. Демьянкова, посвященной категории возможности в логике и когнитивной семантике: такой вариант рефлексии окружающего мира осмысляется как «аварийное стечение обстоятельств, с изломами и неожиданностями, нарушающими инерцию» [Демьянков 2021: 11].

В продолжение этого рассуждения отметим, что бесспорно в поэзии А. Драгомощенко частотно употребляется в качестве усиления противопоставления, следуя за противительными союзами и отрицательными частицами[115].

<…> однако, бесспорно, уже на той стороне,

освещая китайские тени поэтов,

влага откуда поныне течет…

Допустим, все же латунь, окись, осень,

но, бесспорно, взгляд сам кажется сном

(А. Драгомощенко)

Это явление также служит экспрессивным выражением автокоммуникативного конфликта при сгущении противительных единиц, в котором бесспорно выступает усилением несогласия с имплицитным неартикулированным положением.

Примечательно, что, как и в случае с другими модальными единицами, бесспорно может употребляться в рамках приема диалогизации поэтической речи (вопросно-ответная форма изложения, использование диалогических междометий да и нет, использование глаголов второго лица единственного числа, обращение к некоему ты), что также реализует автокоммуникативную стратегию самовозражения:

Ужас? Нет. Бесспорно, это было другое

<…> да, бесспорно,

надо просить, – и не одного признания?

Что на этот раз еще выпросишь?

(А. Драгомощенко)

Итак, в поэтическом использовании, в отличие от дискурсивного, единица бесспорно, выраженная эксплицитно, может отсылать к однозначной соотнесенности пропозиции с реальным миром. В качестве и дискурсивного маркера, и коммуникатива бесспорно отсылает к предварительному знанию, либо заранее составленному мнению, тогда как в поэзии слова этой группы часто используются для характерной информации, данной в непосредственном опыте, и путативный аспект практически опускается. Бесспорно, инверсивно отсылая к коммуникативной стратегии возражения под видом согласия, служит показателем автокоммуникативного конфликта. В поэтическом контексте единица используется в конструкциях, имитирующих диалог, и может участвовать в выражении отношения к действительности как постфактум, так и в предварении события.

§ 2. Дискурсивный маркер возможно

Возможно является одной из наиболее частотных вводно-модальных единиц в новейшей поэзии (204 употр. в АПК), что соотносится с конвенциональным употреблением этой единицы, в рамках которого наблюдается превалирование возможно (57 956) над синонимичным ДМ вероятно (50 581). При этом в ПД разница количественных показателей более существенна (вероятно 47, возможно 204). Подробное исследование различия этих единиц представлено в работах В. З. Демьянкова, где он указывает на соотнесенность возможно с осознанием надчеловеческого, внешнего мира, а вероятно – с человеческим фактором познания [Демьянков 2020, 2021, 2022]. Исследователь отмечает, что

более высокую частотность лексем физикалистского класса «возможно», чем класса «вероятно», в корпусах на русском и западноевропейских языках, заметную уже в латинском, естественно было бы объяснять как следствие осознания того, что человеку значительно меньше подчиняется внешний мир, чем человеческий образ этого мира [Демьянков 2020: 14].

В рамках ПД по отношению к действительности субъект письма выстраивает сложную структуру своей оценки достоверности, которая конструируется по схожей логике с внешним неподчиненным сознанию миром. Такое понимание влияет на интерпретацию отношений субъекта с собственным высказыванием, когда последнее представлено не в качестве продукта речевой деятельности субъекта, а как независимые координаты и условия его [субъекта] существования. А. Драгомощенко комментирует возможность поэтического измерения мира следующим образом: «…поэзия дается в акте предвосхищения факта самой возможности» [Драгомощенко 1994]. Кроме того, следует отметить такую функцию этой единицы, как «хеджинг „неполного знания“», рассмотренную В. З. Демьянковым и нацеленную на снижение категоричности и адаптацию мнения/знания к контексту [Демьянков 2020].

Так как в рамках ПД традиционно не предоставляется информация, относящаяся к фактам, имеющим/имевшим место в реальности, такой «хеджинг» обретает метаязыковую направленность, когда стратегия снижения категоричности подкрепляется неоднозначностью контекста с вариативным набором обстоятельств (Возможно / и полдень, / не исключается полночь, висок <…>). Описываемые «факты», таким образом, не утверждаются/предполагаются как действительные/возможные, а репрезентируются как способ (само)рефлексии. Автор создает необходимое напряжение моделируемого дискурса с его потенциальностью, в этом случае высказывание может строиться на основе воспоминания:

Пожалуй, не отыскать тетради, где об этом, как если бы

на самом деле и было – напрасный труд.

<…> Потому что понятно,

выпадает всегда лишь страница. Не более. Ну, пусть

еще одна.

Пускай какое-то время. Утро, к примеру. Возможно

и полдень,

не исключается полночь, висок, темные губы, предплечье,

после чего, словно спазма гортани, восток

(А. Драгомощенко)

За работой я думала о том, что эти бинты предназначены для

воинов, которые в этот момент здоровы. И что, возможно, делая эти

бинты, мы предвосхищаем их ранения. И мне было не по себе <…>

(А. Анашевич)

Возможно (в это верится с трудом),

У них была своя семья и школа.

Ни перемены участи, ни пола

(Е. Фанайлова)

Высказывание может быть построено также на основе грезы, предвосхищения:

<…> волна застывает стеною, за которой вселенная

сворачивается в горчичное семя, начало вещей

и пророков…

Возможно, это послужит началом «Критики грязного

разума»

(А. Драгомощенко)

Кем он родится к новой войне?

Возможно, Симоновым, иль Мисимой

(Е. Фанайлова)

В словаре речеактных глаголов А. Вежбицкая объясняет значение глагола suppose («предполагать») следующим образом: «Я говорю: я думаю, что Х может быть верно. Я не говорю: Х верно. Я не знаю, верно ли это. Я представляю, что знаю это». А. Вежбицкая отмечает важность компонента «я не знаю, верно ли это» для данного глагола,