Прагматика и поэтика. Поэтический дискурс в новых медиа - Екатерина Захаркив

трамвай / и здравствуй (Вс. Некрасов); Нет, хотя и да. Да, но и / нет, потому что не может быть (А. Драгомощенко), так и с помощью привлечения единиц различной функциональности: Гм… ну вот смотри, разве это не стихи уже? / Ой, это случайно. Нет, нет. И не думайте даже. Нет стихов у меня / Ну, ну…; ну, в этакой как вам сказать / в такой особенной если так можно выразиться / ну… сами понимаете… нет, не интонации, конечно (Р. Осминкин). В последних приведенных фрагментах использовано большое количество интерперсональных ДМ, отображающих (авто)коммуникативные отношения и принимающих участие в псевдодиалогических конструкциях посредством моделирования ситуации прямого диалога с читателем.

Хотя в целом в английском языке частицы не способны формировать такого рода цепочки, мы выявили некоторые примеры со сгущением синонимичных единиц, что подтверждает установку на синтаксический эксперимент в англоязычной поэзии: But but. <…> Yet the narrative of / shadow crosses the garden, cool and damp. Nonetheless, those two guys in / that parked Buick have just got to be narcs (R. Silliman).

Итак, в поэзии проанализированные единицы могут участвовать в реализации структурных, семантических, прагматических и логических отклонений от языковой конвенции. В данном исследовании мы оперировали термином «сдвиг» и выявили несколько разновидностей таких отклонений, осуществленных посредством ДМ.

1. Дейктический сдвиг, как внутритекстовый (в рамках организации дискурса), так и в сфере персонального, пространственного, темпорального и предметного дейксиса, в рамках конструирования поэтического мира.

2. Сдвиг в области поэтической субъективации посредством мены семантической и синтаксической ролей субъекта действия в границах микроконтекста (что включает в себя мену диатезы).

3. Логико-семантический сдвиг: внутри причинно-следственных отношений; фактивно-путативный сдвиг, между эмпирической реальностью и дискурсивной – на уровне предпосылки. В эту группу мы также включаем реализацию логического парадокса.

4. Референциальный сдвиг: от референции к внутренней действительности (психологической) – к указанию на внешнюю коммуникативную ситуацию; от внешней реальности – к ментальной (внутренней); от внетекстовой ситуации – к текстовой структуре; от объекта внетекстовой реальности – к фрагменту дискурса и др.

5. Функциональный сдвиг, проявленный в трансформации конвенциональной функции ДМ (например, конвертация по шкале «коннектор – дисконнектор»).

6. Коммуникативный сдвиг – от коммуникативного режима к нарративному, и наоборот.

Таким образом, в поэтическом дискурсе посредством ДМ нарушаются стандартные логические связи, формируется открытая структура динамической референции, реализуется трансформация частных дискурсивных стратегий, что нацелено на демонстрацию неподчиненности мышления доступным языковым операциям логической организации, невозможности исчерпывающего описания действительности, а также рефлексии коммуникативных норм. К макродискурсивным функциям маркеров мы отнесли метаязыковую рефлексию, часто принимающую форму критики конвенционального использования языка, что тем самым противопоставляет поэтический другим типам дискурса и реализует дестереотипизацию языковых клише и деавтоматизацию восприятия.

Глава 4

Роль показателей субъективной модальности

(бесспорно, возможно, вероятно)

В этом разделе мы рассмотрим ДМ – показатели субъективной модальности, которые различаются по признакам фактивности/путативности, достаточности/недостаточности и характерности/нехарактерности (терминология Е. В. Яковлевой [Яковлева 1994])[114]. Как мы увидим далее, эти признаки не являются фиксированными: они меняются в зависимости от контекста и стратегии употребления ДС. Модальные показатели бесспорно, возможно, вероятно, используемые в поэтических текстах, будут проанализированы в сравнении с их конвенциональным употреблением в качестве ДМ, а также в качестве реактивных диалогических единиц.

§ 1. Дискурсивный маркер бесспорно

Согласно теории перформативов, эта и синонимичные единицы могут быть отнесены к вердиктивам (ситуативно оправданное сообщение непосредственного или выводного суждения об оценке или факте), либо экспозитивам (используются в актах объяснения (exposition), включающим развитие точки зрения, ведение дискуссии и прояснение референции и употребления слов; по классификации Дж. Остина), и репрезентативам (фиксация ответственности говорящего за сообщение о некотором положении дел, то есть за истинность выражаемого суждения; по классификации Дж. Сёрля).

Анализируя особенности поведения показателя достаточной информации бесспорно на примерах, мы видим, что та точка зрения, согласно которой ни один верификатор, выраженный эксплицитно, не может отсылать к однозначной соотнесенности пропозиции с реальным миром [Дмитровская 1988], в данном случае (как и в случае реактивного использования единицы в диалоге в качестве коммуникатива) нерелевантна:

<…> и тут, бесспорно, настал вечер.

Иной вечер, другие лица.

(А. Драгомощенко)

<…> во зеленом саду груша прошумела

вознесение

бесспорно трамвай

красный май

(М. Буров)

Такое употребление бесспорно в сочетании с непосредственно данной действительностью можно обозначить как прием, основанный на стратегии предоставления гаранта истины в конвенциональном употреблении, где гарант истины понимается в качестве обязательства субъекта речи не оспаривать вводимое положение дел. Таким образом, говорящий наделяет эту действительность (поэтическую) «бесспорной эпистемической гарантией» [Демьянков 2022: 23] реального мира.

В конвенциональном употреблении речевые акты, содержащие ДМ бесспорно, объединяются общим семантическим компонентом: выражение истинности некой обозначенной пропозиции, констатация правильности или приемлемости высказывания (суждения или наблюдения). Как в качестве реактива, так и в качестве ДМ употребление единицы бесспорно основано на некотором предварительном знании либо заранее составленном мнении. Отметим, что в рассмотренных контекстах из НКРЯ путативное значение единицы бесспорно превалирует.

В ходе анализа ПД мы обнаружили большое количество аналогичных ситуаций, однако рассмотрим специфические случаи употребления, когда слова этой группы используются для выражения характерной информации (то есть данной в непосредственном опыте), и путативный аспект практически опускается. В нижеследующих примерах выбор ДМ бесспорно мотивируется поиском релевантного описания по линии фактического соответствия тому, что явлено автору как «видимые объекты». Таким образом, бесспорно может служить маркером выражения отношений типа вероятность/невероятность, что, согласно исследованиям В. З. Демьянкова, характеризует субъективную оценку правдоподобия предмету речи, основанную на частной интерпретации опыта наблюдений [Там же: 224]:

А к утру он сквозь сон торопливо стал бормотать перечень городов,

горчичная россыпь, игла латунного циркуля,

и, бесспорно, откосы, на которых мать-мачеха, ржавые баки,

                              ромашка…

(А. Драгомощенко)

Между собой их связывали цепи, чугунные,

наверное не знаю, тяжелые и черные, бесспорно

(Г.-Д. Зингер)

Отношение к действительности выражается постфактум, (апостериорность проявлена через контекстуальные глаголы прошедшего времени):

<…> разбитые, древние бритвы – стрекозы,

но невнятность, бесспорно,

во многом их преисполняла невнятность,

сочилась из резкости пропорций и расстояний…

(А. Драгомощенко)

Отношение к действительности выражается и в особой репрезентации событий – при реализации сдвига в области темпорального дейксиса. Будущее время используется в прошедшем значении, и таким образом грамматическое время противопоставляется дискурсивному: