Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов

убивать, а второй умирать». Рибат больше связан с духовностью, по крайней мере с учетом его действительного распространения, чем с войной. В его эволюции преобладает религиозная составляющая после окончания халифата.

В XIII веке и позже этот компонент был практически эксклюзивным. Рибат, вдохновленный сохранением своей специфики в принципах, аналогичных принципам западных военных порядков, имел совершенно иную эволюцию и распространение. В полуостровном исламском мире никогда не проводилась экспансионистская политика со второй половины VIII века, не считая таковыми неоднократные попытки завоевать Толедо, задуманные как повторное завоевание Альморавидов и Альмохадов)[236].

Пограничная оборона имела стратегическую цель гарантировать контроль над оккупированным пространством. На этих территориях милитаризации не было. Отдельные инициативы, исходящие от гражданского общества, не имеют большого военного значения. Действия верующих были больше связаны с предполагаемыми полученными духовными благами, чем с эффективным вкладом в защиту и тем более с распространением ислама. Испано-христианские пограничные структуры кажутся более эффективными и в целом внесли заметный вклад.

10

Византия и ислам в XIV и XV веках

Византия былa очень привлекательной мишенью для интересов своих соседей. Но и внутри положение было непростым; восстановление власти было затруднено из-за упадка государственных финансов и вмешательства религиозных и могущественных землевладельцев, которые навязали распределение земли и очень жесткую феодальную систему в своих интересах. Ухудшение общественных отношений, разрушение государственных структур и постоянное территориальное сокращение возвещали о неминуемом конце, наступившем в 1453 г.

Восстановление империи

После смерти в 1258 г. Феодора Ласкариса, императора Никеи, Византийская империя находилась в моменте величайшего распада; она не имела земли в Европе, так как разные латинские вожди господствовали в Константинополе и его области, Фракии, Македонии, Афинах и Ахайе, а Эпир и Фессалия составляли самостоятельные греческие образования, север Балканского полуострова был занят славянскими царствами Сербии, и Болгария и Венеция контролировали море с островов Крит, Эвбея, Наксос и порты на Адриатическом побережье[237].

Когда сила крестовых походов иссякла, западные династии потеряли интерес к политическим делам Византии, и только венецианцы все еще были готовы воспользоваться коммерческой деятельностью региона. В Азии обширные силы турок только что опустошили Багдадский халифат Аббасидов и должны были реорганизовать его территорию. Без сомнения, это был подходящий случай для попытки воссоздания Империи. Мигель Палеолог из Анатолии проявит себя сильным человеком, устранив несовершеннолетнего сына Феодора, и при поддержке генуэзцев (Нимфеонский договор) утвердится на императорском престоле Константинополя (1261 г.).

Первой целью нового императора было восстановить границы до 1204 г., чего он добился лишь частично, и восстановить отношения с Западом посредством его предложения перейти в римское христианство. Его военные триумфы над Карлом Анжуйским (Берат, 1281 г.) и поддержка, оказанная арагонскому правителю Педро III на Сицилийской вечерне (1282 г.), позволили ему контролировать большую часть древнегреческой территории, охватывающей Азию и Европу, наделяя речной бассейн с Эгейским морем единицы, которая вместе с отвоеванием албанских побережий и основных островов предоставила ему владения проливами и понтийскими регионами с экономическим и стратегическим бременем, которое это повлекло за собой.

Византия после смерти первого Палеолога (1282 г.) через много лет снова стала обладательницей своих ресурсов, хотя их и не было слишком много, и своей судьбы за границей. Однако Мигель VIII не добился реконструкции интерьера, и эта неудача отразится на работе его преемников[238].

Медленный закат Византийской империи

Династия Палеологов оставалась на императорском престоле практически без перерыва до конца. Эта стабильность была не из-за успешной политики, принятой всеми, а просто когда все силы были вложены в первоначальную реконструкцию, остальная часть периода оставалась в медленном закате к смерти. Развитие имперской власти представляет собой поворотный момент в середине XIV века.

До этого правление Андронико II, сына Мигеля, и Андронико III, внука предыдущего, несмотря на мрачный процесс, который повлекла за собой преемственность, приводило к усилиям по проведению социальных реформ и контролю над экономикой и институтами. Растущее вмешательство духовной власти через монашескую модель в правительство затруднило «юнионистскую» политику в отношении Рима, в то время как экономическое разорение населения усилило народные волнения.

С 1355 г. османское военное давление на границах вынудило принять крайние меры для обороны, особенно найм наемников (альмогаваров), успехи которых на мгновение освободили западную часть Малой Азии от турецкой угрозы, но впоследствии, из-за трудностей в приеме предложенных воинов, они прошли кровью и огнем добрую часть Фракии и Македонии и поселились в Беотии и Аттике (до 1388 г.), которые они преобразовали в герцогства Афины и Неопатрии, которые они предложили Арагонский монарх.

Процесс полного разъединения общества и экономики помешал социальным реформам, предпринятым для борьбы с коррупцией в системе правосудия и борьбы с последствиями ростовщичества, – двух обстоятельств, которые затронули очень обедневшую народную массу городов; самая радикальная группа, зелоты, будет продвигать действия огромной жестокости против правящего класса.

Между тем на религиозном уровне переворот вызовет полемика, открытая Исихазмом[239], течением народнического характера, принятым монастырями Святой Горы Афон, против традиционного богословия, защищавшего некую духовную элитарность. Внутренняя борьба, установившаяся между многочисленными фракциями, оспаривавшими власть, делала невозможными какие-либо меры, останавливающие разорение государства и обнищание населения.

Принятые непостоянные решения были направлены на простое выживание капитала. Внешнее давление нарастало. Сербы вторглись в Македонию и Албанию в попытке создать сербско-греческую православную империю; генуэзцы и венецианцы, по соглашению, стремились к коммерческой выгоде, а османы завершили свое завоевание в Малой Азии, вступили в Европу и осадили Константинополь[240].

С первых лет 1400 г. будущее Византии зависело от воли турецкого султана. Император Мануил II искал спасения на Западе, прося помощи у европейских королевств и не добившись сотрудничества из-за разделения Запада в результате раскола и острой фазы Столетней войны. К счастью, давление монгольского Тамерлана на Баязида вынудило его в 1402 году снять осаду, а его преемника Мехмеда I подписать перемирие с Византией.

В 1421 г. Мурад II разорвал мир и снова безуспешно напал на Константинополь и Салоники, которые попали под его власть в 1430 г. С этого момента Византийская империя сводилась почти исключительно к осажденной столице. Переговоры с Римом привели к решению Базельского собора провозгласить единство христиан в присутствии императора, православного патриарха, гуманиста Виссариона и многочисленных греческих епископов.

Перед агонией Константинополя на Западе проповедовался последний крестовый поход, который с серьезными задержками был начат с кардиналом Чезарини во главе и поддержкой Ладислава III из Польши и некоторых князей, непосредственно затронутых турецким наступлением, таких как Хуан Корвино из Венгрии и Влад Дракон из Валахии, который потерпел неудачу почти до того, как начал, потерпев полное поражение в Варне (1444 г.).

Последнему императору Константину XI (1449–1453), помимо османского