Иеромонарх революции Феликс Дзержинский - Алексей Александрович Бархатов

и морально разложившиеся элементы. Большинство входит в «Совет Московской федерации анархистских групп» (МФАГ), который возглавляют граждане Черный, Крупенин, Бармаш и Гордин. Они проводят свои облавы, реквизиции имущества. У них есть собственная вооруженная организация под названием «Черная гвардия». Прием в эту «Черную гвардию» производится в помещении Доме Анархии, где у них штаб, ежедневно с 10 до 14 часов. Наш агент побывал там и услышал от вербовщиков, что большевистская власть качается и уже совсем скоро они, анархисты, будут править во всей стране.

– Иван Николаевич, вам удалось выяснить структуру и местоположения их отрядов? – уточнил Дзержинский.

– Так точно, Феликс Эдмундович. Федерация объединяет порядка сорока различных групп. Удалось установить их адреса и названия – «Авангард», «Автономия», «Анархо-синдикалисты», «Борцы», «Буревестник», «Буря», «Братство», «Граком», «Коммуна», «Лава», «Лесма», «Независимые», «Немедленные социалисты», «Смерч», «Студенческая группа», «Ураган»… Есть и отряды, прибывшие из других губерний и самовольно обосновавшиеся в городе. Всего ими захвачено по меньшей мере 26 особняков, из которых куда-то вывезены и частично распроданы бывшие там ценности. Практически все захваченное находится в центральных районах города.

– А что сейчас творится в этих особняках? – коротко уточнил Дзержинский.

– Ну, там они ночуют, проводят свои сходки, а чаще просто пьянки, хранят оружие и награбленное, приводят проституток, Феликс Эдмундович. Публика там пестрая. Они сознательно срослись с преступностью и этого не скрывают. Я специально захватил одну из их газет. Вот посмотрите, что она пишет в статье «Преступность и анархия»: «У нас с внешней стороны одна цель: мы разрушаем современное общество и они разрушают… Мы приветствуем всякое разрушение, всякий удар, наносимый нашему врагу. Разите его, доконайте его – вот голоса поощрения, издаваемые нами при всяком покушении, при всяком посягательстве на современное общество».

– Феликс Эдмундович, – решительно вступил руководивший Информационным отделом Петерс, – считаю, что мириться с подобным нельзя. Необходимо принять меры и к отмене существующего порядка, по которому газеты можно закрывать только по постановлению ревтрибунала.

Его поддержал Александрович, предложивший войти в Совнарком с предложением передать в руки ВЧК дело борьбы с контрреволюционной печатью.

Дзержинский согласился, но предложил вернуться к анархистам.

– По предварительным сведениям, – продолжил Полукаров, – в главном доме, бывшем купеческом клубе, кроме анархистов и уголовных элементов часто собираются и офицеры, савинковцы из «Союза защиты родины и свободы».

– Мы уже не раз предупреждали руководство анархистов о необходимости чистки своих рядов. Предлагали им самим отделить борцов за идею от борцов за грабёж, борцов против народа, – подвел итог Дзержинский. – Но, видимо, это не действует. Нужны более радикальные и неотложные меры по очищению города. И в первую очередь надо ставить вопрос о разоружении всей этой «Черной гвардии» и других отрядов во всех незаконно захваченных особняках.

Коллегия большинством голосов поддержала предложение председателя и постановила «ходатайство Ге отклонить ввиду явно уличающих данных против Горбова как корыстного участника в вывозе со спекулятивными целями опиума со склада «Кавказ и Меркурий». Для предупреждения попыток к освобождению перевести Горбова под стражу в Кремль. Материал по его делу передать в Информационный отдел для самого широкого опубликования».

А вскоре пришлось разбираться и с криминальными поступками самого Ге, предложить ВЦИК поставить вопрос об исключении фракции анархистов из своего состава, принять меры к аресту и преданию лиц, входящих в группу Ге, революционному суду.

Однако миролюбивому Московскому совету необходимость принимаемых мер Дзержинскому пришлось доказывать долго и упорно, с неопровержимыми и очевидными фактами на руках. А факты множились: откровенно распоясавшиеся анархисты почти каждый день продолжали захватывать особняки, устраивать облавы, грабить мирных жителей, угнали и не вернули автомобиль представителя американского Красного Креста Роббинса, прямо в гараже Совнаркома пытались захватить автомашину, закрепленную за Лениным.

В первый день апреля полсотни вооруженных анархистов вознамерились захапать ещё один особняк – на 1-й Мещанской улице. Уже начали расхищать имущество, но после кратковременной и беспорядочной ответной стрельбы были выкинуты ротой Финляндского полка и 16-го летучего отряда.

И вот в такое время Феликс получает собственноручную записку Ленина:

«Поручаю Вам арестовать немедленно (обыскать и отобрать все бумаги равным образом) Спиро, делегата от Черноморского Центрофлота и от Таврического ЦИК, по обвинению в преступлении по должности. Предс. СНК В. УЛЬЯНОВ (ЛЕНИН)».

Владимира Бернгардовича Спиро Дзержинский, конечно, знал. Сам Ленин ещё недавно называл его в тройке наиболее ярких членов партии левых эсеров. В ноябре прошлого года он стал заведующим Финансовым отделом ВЦИК, но, видимо, как-то не сработался со Свердловым, уехал на юг и стал там главным комиссаром Черноморского флота, а сейчас делегатом съезда.

Когда его доставили в кабинет на Поварской, он, прямо глядя в глаза Феликса, сказал:

– Ну вы же сами понимаете, что, кроме выступлений против подписания этого поганого мира, мне инкриминировать нечего. Вы ведь, Феликс Эдмундович, тоже, кажется, не были в числе его сторонников. Ни Черноморский флот, ни Крым сдаваться германцам не хотят. А я Ульянову нужен здесь под арестом, пока идет съезд.

Ответить Дзержинскому было нечего. Он сам понимал, что, как широко её ни трактуй, формулировка «преступление по должности» все равно требует конкретных доказательств. Ему уже доложили, что Спиро серьёзно болен туберкулезом. Кто-кто, а Феликс знал, что это такое, попытался было ходатайствовать, но безрезультатно. Все, что мог, – это приказать позаботиться об условиях содержания и заняться другими срочными делами.

Из Сокольнического района поступила жалоба о якобы производимых некоторыми членами ВЧК спекулятивных операциях с сахаром. Кому тут поручишь? Пришлось лично, даже без уведомления комиссии, принять меры к срочному и секретному расследованию. В результате были выяснены действительные виновники, ничего общего с чекистами не имеющие.

Тем не менее Дзержинский понимал, что в повседневной деятельности Чрезвычайной комиссии не хватает четких, выверенных нормативных документов и вновь вернулся к давно задуманным и даже набросанным вчерне проектам инструкций. Они лежали на столе, затем из-за нехватки времени перекочевали в ящик. Он снова достал их и начал перечитывать:

«Вторжение вооруженных людей на частную квартиру и лишение свободы повинных людей есть зло, к которому и в настоящее время необходимо еще прибегать, чтобы восторжествовало добро и правда. Но всегда нужно помнить, что это зло, что наша задача, пользуясь этим злом, искоренить необходимость прибегать к этому средству в будущем. А потому пусть все те, которым поручено произвести обыск, лишить человека свободы и держать его в тюрьме, относятся бережно к людям, арестуемым и обыскиваемым, пусть будут с ними гораздо вежливее, чем даже с близким человеком, помня, что лишенный свободы не может защищаться и что он в нашей власти. Каждый должен помнить, что он представитель Советской власти рабочих и крестьян и что всякий