11 звезд Таганки - Михаил Александрович Захарчук

не имевший. Любимов моё появление в его кабинете встретил в штыки: «Мне звонила Маша Воловикова. Я вам повторю то, что ей сказал. Мне не нужны никакие зрительские секции. И вообще царёвская богадельня меня никаким боком не интересует. (М.И.Царёв на всякий случай был народным артистом СССР, Героем Социалистического Труда, 28 лет директорствовал в Малом театре, 22 года возглавлял ВТО, являлся Президентом советского Национального центра Международного института театра). У вас там заседают одни попрошайки. А у меня и без вас их тысячи у дверей театра каждый вечер ошиваются. Так что извините, я вас больше не задерживаю, поскольку очень занят».

Демарш Любимова меня не расстроил: друзья предупреждали, что так будет. «Если штурм крепости Таганки не удался, – раскидывал я мозгами, – значит надо брать её осадой». И, опуская бесчисленные подробности ради экономии места, замечу: со временем мне удалось близко познакомиться со многими таганковцами. Среди них артисты – Николай Губенко, Валерий Золотухин, Леонид Филатов, Вениамин Смехов, Борис Хмельницкий, Анатолий Васильев, Иван Дыховичный, Иван Бортник, Наталья Сайко, Инна Ульянова, Нина Шацкая, Леонид Ярмольник, Виталий Шаповалов, директор Николай Дупак, его заместитель Анатолий Кислицкий, администраторы Валерий Янклович и Яков Безродный. Зинаида Анатольевна Славина до сих пор мне, как родная старшая сестра. А про Володю Высоцкого я написал книгу «Босая душа или Каким я знал Высоцкого». И лишь с Любимовым никаких контактов наладить так и не удалось. Был я кругом ему неинтересен и, как мне кажется, даже неприятен. Даже когда благодаря исключительно моим усилиям удалось сберечь около тысячи финских стульев для вновь строящегося театра, Юрий Петрович не пожелал со мной общаться. Правда, передавали, что одобрительно отозвался о моём «подвиге». Само собой, что и вся его скандальная деятельность по постепенному уничтожению Таганки происходила на моих глазах.

После ухода Дупака, Любимов попытался прихватить себе и директорские полномочия. Но начальство не разрешило подобное совместительство и назначило директором Илью Когана из ТЮЗа. Очередные гастроли в Париже оказались оглушительно провальными. Чтобы спасти своё «революционное» реноме, а именно на нём стояла вся популярность Любимова для западного зрителя, он заявил иностранным журналистам о том, что свободы в СССР нет, а министр культуры Демичев – «примитивный химик». Причём, выпад этот был ничем не мотивирован. Просто возник на пустом месте. Естественно, власть отреагировала на хамство соответственно. Встал вопрос о закрытии театра. Юрий Петрович написал Брежневу покаянное письмо: простите, мол, извините и ещё раз окажите мне высокое доверие. Генсек поговорил с Гришиным и тот распорядился: дать Любимову новую квартиру, оставить его худруком, но обязательно вернуть в театр Дупака. Однако, даже такие, сверх радикальные меры делу укрепления коллектива, налаживанию в нём нормального творческого климата помогли мало. На Таганке уже вовсю хозяйничала мадам Каталина Кунц – темпераментная и властная венгерка, бывшая переводчица с русского, на 30 лет моложе Любимова, ставшая женой последнего.

…Есть такое известное и славное выражение Cherchez la femme. Буквально оно означает «ищите женщину». В том смысле, что, когда мужчина ведёт себя необычно в нашем общепринятом понимании или мотивация его поступков для нас неясна, причиной может быть его попытка скрыть незаконное дело с женщиной, или произвести впечатление или снискать расположение женщины. То есть, по мнению просвещённых французов, произносящих эту фразу, причиной всякого события, любого бедствия или даже преступления всегда оказывается в оконцовке женщина. И это святая правда. В точном её соответствии мы можем определённо утверждать: у театра с Таганки есть две совершенно различные женские биографии. Первая связана с Людмилой Васильевной Целиковской, которая являла собой эталон ума, красоты, хорошего тона, благородного воспитания и взвешенного, поведения. И её влияние – бытовое, творческое, организационное – на мужа определялось именно перечисленными качествами. За них супругу худрука ценил и весь творческий коллектив. В это кому-то будет трудно поверить, но «Люсю-генерала» все поголовно артисты уважали, даже восхищались ею. Что очень важно – за глаза восхищались. Потому что знали точно, как много она делает для Юрия Петровича, а, значит, и для театра. Целиковская не часто посещала Таганку, но каждый её приход туда превращался в маленький праздник. Людмила Васильевна отличалась потрясающим человеческим и, разумеется, чисто женским обаянием. Ни разу мне не доводилось слышать о ней отрицательных отзывов, тем более скабрезностей, что для любой театральной труппы – вещь обычная. «Мыть косточки» и «полоскать бельишко» руководителей театра и их жён – первейшее развлечение всех актёров во всех театрах от Камчатки до Калининграда. Зато слышал я другое. Многие танаковцы удивлялись и недоумевали: как же так получается, что властный, хамоватый, во многом даже самодуристый, часто впадающий в истерику Любимов неузнаваемо превращался в присутствии Целиковской в этакого мурлыкающего Кота Матроскина. А ларчик, по моему глубокому убеждению, открывался просто. Юрий Петрович по складу характера, по самой ментальности представлял из себя типичного мужа генерала-подкаблучника. На службе такой может метать грома и молнии, налево и направо раздавать подчинённым взыскания, а, придя домой и, надев поношенный халат, боится слово поперёк жене молвить. Помимо всего прочего, именно как творческая личность Людмила Целиковская на голову и практически во всём превосходила супруга. Он это понимал, вне всяких сомнений, и потому сам бы никогда не бросил супругу – она его покинула.

В 1978 году Юрий Любимов официально женился (в Венгрии) на Каталине Кунц – венгерской журналистке и переводчице. 1946 года рождения. И в Театре на Таганке наступила другая женская эра – полная противоположность той, которая полтора десятка лет существовала при Целиковской. Каталину невзлюбили почти все и почти сразу. Прежде всего, потому, что она катастрофически проигрывала Людмиле Васильевне во всём, начиная со своей внешности и заканчивая постижением сложной философии социалистического советского драматического искусства. Она всегда оставалась чужой: для актёров, для технических сотрудников театра, для зрителей и, конечно же, для страны. Власть свою над мужем, а затем уже и в театре Кунц приобретала незаметно, исподволь, изобильно прибегая к лицемерию. Так на словах и на людях всегда твердила: «Женщина должна, прежде всего, уметь помогать мужчине и поддерживать его во всех начинаниях. Для этого нужно иметь определённые черты характера, в частности умение оставаться на «втором плане». На самом же деле уже после рождения ребёнка в 1979 году Каталина спокойно вила верёвки из мужа-подкаблучника, а в театре была даже не столбовой дворянкой, а вольной царицей. Как старшина в роте, она гоняла и увольняла актёров, презрительно называя их «быдлом». Ходила про фойе с платочком и протирал углы, стены, чтобы «Юра не употреблял пыль». (Утверждала, что квалифицированная переводчица). СССР