Василий Чуйков - Николай Александрович Карташов

Командный пункт располагался на Мамаевом кургане или, выражаясь военной лексикой, на высоте 102,0. Поднимаясь туда пешком по одной из троп, Василий Иванович не мог и предположить, что Мамаев курган станет главным звеном в общей системе обороны Сталинградского фронта, что здесь, на маленьком клочке земли, не останется ни одного живого места, не взрытого снарядами и бомбами.

На командном пункте Чуйкова встретили начальник штаба армии генерал-майор Н.И. Крылов и член Военного совета дивизионный комиссар К.А Гуров, которые доложили ему сложившуюся на тот момент обстановку. К слову сказать, оба этих военачальника сыграли огромную роль в организации боевых действий 62-й армии.

Особенно хорошие отношения у Чуйкова сложились с Н.И. Крыловым, будущим дважды Героем Советского Союза, маршалом Советского Союза, главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения. «Назначение В.И. Чуйкова командармом, а Н. И. Крылова – начальником штаба… полностью себя оправдало, – написал об их отношениях маршал Советского Союза А.М. Василевский. – Сработались они отлично. Причём возглавляемый Крыловым штаб внёс чрезвычайно много нового в практику боевого управления войсками, сражавшимися в сложнейшей, часто совершенно необычной обстановке».

Сама же Чуйков о Крылове отзывался так: «С Николаем Ивановичем Крыловым мы были неразлучны весь период боёв в Сталинграде, – вспоминал Чуйков. – Он был начальником штаба армии и моим первым заместителем. За весь этот период мы хорошо узнали друг друга, и в оценке событий в самой сложной обстановке у нас не было расхождений. Николай Иванович умел подхватывать решения и так четко проводить их в жизнь, что подчиненные командиры и штабы в разговорах с ним всегда чувствовали решение Военного Совета. Я особенно уважал и ценил боевой опыт Николая Ивановича, полученный им в период обороны Одессы и Севастополя. Его знание противника, даже отдельных видных генералов, его опыт организации обороны в городе были неоценимы в боях за Сталинград».

В первые часы пребывания на КП Чуйков сразу проявил свой командирский характер. Впрочем, в этом ничего не было удивительного. Строгость, жесткость Василию Ивановичу были присущи всегда. Узнав, что командир танкового корпуса самовольно перенес свой КП на берег Волги, оказавшись позади КП армии, Чуйков тут же приказал ему и комиссару немедленно явиться на Мамаев курган. Когда они прибыли, в блиндаже уже находились начальник штаба армии генерал-майор Н.И. Крылов, дивизионный комиссар К.А. Гуров, другие офицеры штаба. В их присутствии Чуйков в достаточно резкой форме спросил у генерала – командира танкового корпуса:

– Как вы, советский генерал, будучи начальником боевого участка, будете смотреть на то, если ваши подчиненные командиры и штабы отойдут без вашего разрешения в тыл? Как вы расцениваете свой поступок с точки зрения выполнения приказа № 227 народного комиссара обороны – самовольный перенос командного пункта соединения в тыл командного пункта армии? Вы что под расстрел захотели?

Командир корпуса попытался было оправдаться, что к этому его вынудили минометный огонь немцев, потери в людях, неустойчивость подчиненных ему частей и ряд других причин. Однако эти доводы на Чуйкова не подействовали. Он заявил генералу и дивизионному комиссару о том, что расценивает их поступок как дезертирство с поля боя и приказал им к 4 часам 13 сентября быть с командным пунктом на высоте 107,5. Вне всякого сомнения, генерал и дивизионный комиссар сделали правильные выводы.

Тем не менее без крайних мер все-таки не обошлось. Обратимся к стенограмме беседы Чуйкова в январе 1943 года с сотрудником Академии наук СССР А.А. Белкиным. Вот что он тогда сказал: «Мы сразу приняли самые жесткие меры в отношении трусов. 14 числа я расстрелял командира и комиссара одного полка, через некоторое время расстрелял двух командиров бригад с комиссарами. Сразу все стало на свои места. Довели это до сведения всех бойцов, а командиров в особенности. Если кто идет к Волге, говорят: штаб армии впереди. Они – назад, по своим местам. Уйти я сам за Волгу, меня бы расстреляли на той стороне и вправе были это сделать. Обстановка диктовала, что так нужно было поступать. 227-й приказ обязывал. Ни шагу назад!»

Понятно, что Чуйков образно сказал. Лично он не расстреливал трусов, дезертиров и предателей. Для этого был военный трибунал, он выносил приговоры, в соответствии с которыми провинившиеся несли то или иное наказание. Одних расстреливали, других – отправляли искупать вину в штрафные батальоны. Все зависело от степени тяжести совершенного ими преступления.

«Суров был генерал, очень суров, – писал о Чуйкове в своих воспоминаниях “Сталинградский рубеж”» уже знакомый читателю Н.И. Крылов. – Под горячую руку мог запросто выбить зубы начштаба дивизии за непонравившийся доклад. “В горящем городе мы не можем позволить себе гауптвахту”, – говорил Чуйков».

Что из себя представляла на тот момент 62-я армия, в командование которой вступил Чуйков? В его воспоминаниях приводятся следующие данные. Количество дивизий и бригад, входивших в состав 62-й армии, не дает правильного и полного представления о численном составе и силе ее войск. Например, одна танковая бригада утром 14 сентября имела только один танк, две другие танковые бригады оказались вовсе без танков и вскоре были переправлены на левый берег на формирование. Сводный отряд из разных бригад и дивизий вечером 14 сентября имел в своем составе около 200 штыков, то есть меньше одного штатного батальона; численность соседней с ним 244-й стрелковой дивизии полковника Г.А. Афанасьева не превышала 1500 человек, а штыков в дивизии было не больше одного штатного батальона; 42-я стрелковая бригада имела 666 человек, а штыков – не более двухсот; 35-я гвардейская дивизия полковника В.П. Дубянского на левом фланге – не более 250 штыков. Другие соединения и части были такого же состава. 23-й танковый корпус под командованием генерала А. Ф. Попова в своих бригадах имел 40–50 танков, из которых процентов 30 были подбиты, использовались как огневые точки. Лишь одна 10-я стрелковая дивизия войск НКВД полковника А.А. Сараева да три отдельные стрелковые бригады были укомплектованы более или менее нормально.

62-я армия не имела локтевой связи с соседями справа и слева. Наши фланги упирались в Волгу. Если немцы могли совершать в сутки от 1000 до 3000 самолето-вылетов, то наша авиация не могла работать также интенсивно и ответить им даже одной десятой самолето-вылетов.

Как видим, наличие сил далеко не соответствовало громкому названию армия. Тогда как против ее войск наступали полнокровные части 6-й полевой и несколько дивизий 4-й танковой армии противника. Отдельные немецкие части вышли к Волге севернее поселка Рынок и южнее города, у Купоросного. 62-я армия была плотно прижата к Волге с фронта и флангов мощной подковой немецко-фашистских войск.

Вся эта немецкая группировка, наступавшая против 62-й армии, поддерживалась 4-м воздушным флотом, в котором было около тысячи действующих самолетов всех типов.

Чуйков, как опытный командир, хорошо понимал, что любая военная структура начинается с дисциплины и порядка, с умелой организации ее действий в обороне или наступлении. Поэтому Военным советом армии сразу же был принят ряд неотложных решений. Вот основные:

1. В первую очередь укрепить настроение среди личного состава в том, что отступать больше нельзя, некуда, что враг должен быть разбит. Бой за город, как за последний рубеж, должен быть беспощадным для противника, и мы, советские воины, по зову партии и по приказу народа должны отстоять его или умереть. Третьего пути у нас нет. Довести это решение до всего личного состава, опираясь на партийные и комсомольские организации.

2. На больших предприятиях города создать из рабочих и служащих вооруженные отряды, которые могли бы совместно с войсками армии и даже без них оборонять эти фабрики и заводы. Дать им оружие и другое снаряжение наравне с войсками.

3. Запретить какой-либо самовольный отход с занимаемых позиций без ведома командующего армией и начальника штаба.

4. Штабу армии оставаться на правом берегу, в Сталинграде, и на левый берег или на острова ни в коем случае не уходить.

Одновременно началось переформирование некоторых частей армии. Разрозненные и понесшие большие потери части и подразделения объединялись в новые соединения. Кроме того, с разрешения командования фронта КП армии был перенесен в балку реки Царица. Обусловлено это было тем, что в условиях непрерывных бомбежек, обстрелов и постоянного нарушения связи управлять войсками становилось все труднее. На Мамаевом кургане оставили армейский наблюдательный пункт.

С каждым часом обстановка становилась