Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

Тем временем в России начались серьезные преследования сионистской деятельности. Среди архивных документов Департамента Полиции мы находим письмо к Герцлю, написанное 13-го июня 1903 года известным русским сионистом, доктором Членовым. (Это письмо было перехвачено жандармерией и с него была снята копия). В этом письме Членов сообщал Герцлю, что сионизм в России находится в опасности: «наше движение в России стоит перед опасностью быть запрещенным, и какие последствия будут для нашего движения, трудно себе представить. Может быть, уже поздно. Я не могу скрыть от Вас, что положение чрезвычайно серьезно. Если запрещение последует еще до Конгресса, то он состоится без русских делегатов...»

Не напрасно Членов так беспокоился. 24 июня 1903 года Плеве разослал всем губернаторам тайный циркуляр, в котором он указал, что «... в последнее время сионистские организации отодвинули на второй план мысль о помощи эмиграции в Палестину, и они свою работу концентрировали на развитии и укреплении национально-еврейской идеи и организации еврейства в местах, где они теперь живут». Подчеркнув, что «такого рода направление не согласуется с основными принципами русской имперской идеи и не может быть поэтому терпимо», Плеве в своем циркуляре запрещает публичную пропаганду сионизма, сионистские собрания, распространение акций Еврейского Колониального Банка, а также сбор денег для Еврейского Национального Фонда. Одновременно он предписал всем губернаторам строго следить за тем, чтобы сионистские деятели не занимались устройством школ, лекций, библиотек и тому подобных учреждений, через посредство которых они стремятся «содействовать национальной еврейской обособленности».

Эти сведения из России, разумеется, еще более укрепили желание Герцля поехать в Петербург. 8-го июля 1903 года он обратился с письмом к одной своей знакомой даме в Петербурге, сильно интересовавшейся сионистским движением и находившейся в дружеских отношениях с Плеве. Герцль просил ее помочь ему в его желании видеться с русским министром. Письмо было предано Плеве и тот согласился. Письмо Герцля на немецком языке находится среди бумаг, имеющихся в архиве Департамента Полиции. Из оригинального текста и русского перевода, который находится тут же, нельзя усмотреть, кому было письмо Герцля адресовано. По-видимому, даже в Департаменте Полиции не знали имени той дамы, которая получила письмо. Из отдельных пометок в «дневниках» Герцля мы узнаем, что его петербургская корреспондентка была пожилая дама, польская аристократка, мадам Паулина Корвин-Пиотровская. С некоторыми сокращениями текст письма Герцля следующий:

«...по поводу нашего сионистского движения, к которому

Вы проявляете столь дружеское внимание, я, к сожалению, не могу Вам сообщить ничего хорошего. Наши стремления, к сожалению, оцениваются неправильно как раз в тех местах, где они должны были бы быть лучше всего поняты. При таких обстоятельствах очень трудно будет предпринять что-нибудь крупное. За последнее время я пробовал найти активную помощь, так как я полагал, что в правительственных кругах теперь поймут, что наши аргументы правильны и что имеется только одно разрешение еврейского вопроса. Я написал Плеве и Победоносцеву и просил их устроить аудиенцию у царя». Герцль далее объясняет, что он этими письмами имел в виду две цели. Во первых, самый факт аудиенции у царя дал бы известное успокоение еврейству в России, которое в результате Кишиневских событий было столь взбудоражено, а, во вторых, Герцль надеялся, что он во время аудиенции получит возможность ознакомить Плеве с его планом урегулированной эмиграции и попросит его содействия. «К сожалению, однако, пишет он дальше, я от моего друга, баронессы Суттнер, получил известие, что царь меня не примет. Тем временем настроение немного успокоилось, но у меня осталось другое пожелание: подробно переговорить с Плеве относительно регулирования эмиграции и заинтересовать этого всемогущего русского Вельможу в этом проекте, осуществление которого могло бы рассматриваться во всех отношениях, как облегчение ситуации.

Я, однако, не могу решиться еще раз обратиться к министру, так как он мне до сих пор не ответил на мое письмо от 23-го мая. Я, конечно, понимаю, что при его положении он не может мне сразу ответить; с другой стороны, я боюсь, что это будет нескромно с моей стороны, если я ему еще раз напишу. Я вспомнил, что Вы знакомы с Плеве. Если для Вас это не трудно, я просил бы Вас узнать у него, хочет ли он меня видеть. Я приеду в Петербург в любое время по его желанию».

Через несколько дней Герцль получил от госпожи Корвин-Пиотровской сообщение, что Плеве охотно его примет и что он может приехать в Петербург. Только что процитированное письмо, которое она получила от Герцля, Плеве передал директору Департамента Полиции Лопухину, дабы он сделал необходимые распоряжения. Они были необходимы потому, что, согласно закону, Герцль, как иностранный еврей, не имел права жительства в России. 14-го июля Лопухин письменно дал следующее предписание: «Я прошу сделать перевод прилагаемого при сем письма. Его автор, известный сионист Герцль, приедет на основании разрешения министра в Петербург. Нужно распорядиться о том, чтобы он, как на границе, так и в Петербурге, не имел, в качестве еврея, никаких затруднений». Несколько дней позже Лопухин предписал: «нужно сообщить Герцлю о полученном им разрешении». 18-го июля Департамент Полиции просил письменно русского консула в Вене сообщить «иностранному подданному, доктору Теодору Герцлю, который принадлежит к еврейскому вероисповеданию, что господин министр внутренних дел счел возможным разрешить ему приезд в Петербург». Одновременно петербургский градоначальник получил предписание не ставить никаких затруднений во время пребывания Герцля в Петербурге. В Департаменте Полиции точно не знали, когда Герцль переедет границу, вследствие этого было разослано ко всем жандармским управлениям на всех пограничных станциях предписание о беспрепятственном въезде Герцля в Россию.

23-го июля Герцль в сопровождении русского сиониста доктора Н. Каценеленсона из Либавы выехал из Вены в Петербург. В виду тех тяжелых условий, в которых в те времена находились сионистские организации в России, и во избежание возможных демонстраций поездка Герцля держалась в тайне. Знали об этом только несколько доверенных лиц. В Варшаве, где Герцль провел всего несколько часов, между одним поездом и другим, его ожидали на вокзале известный сионистский деятель Ясиновский, редактор еврейской газеты «Гацефира» Наум Соколов и некоторые еврейские писатели, случайно узнавшие об его поездке. На вокзале в Вильно, где поезд имел остановку всего лишь 12 минут, Герцля встречали главари еврейской общины с некоторыми раввинами, дамы же поднесли ему букет цветов. 25-го июля утром Герцль был уже в Петербурге.

Первый визит был, конечно, к госпоже Корвин-Пиотровской. Она уже имела письмо от Плеве, в котором