Первый русский генерал Венедикт Змеёв. Начало российской регулярной армии - Сергей Тимофеевич Минаков

«Когда 400 человек полка пришли в Ахтырку, генерал послал полковника в Колонтаев, и я остался один, пока не собрались прочие части полка. По надлежащем снаряжении всей армии меня отправили с 1500 человеками вперед, чтобы пройти по наведенному через Мерл мосту и овладеть им. Это было исполнено, после чего армия могла переправиться беспрепятственно. Неприятель нигде не показывался. На следующий день (2-го или 3-го мая) переправа совершилась, и армия простояла здесь несколько дней в ожидании прибытия всего необходимого для столь важного похода»557.

Итак, к концу апреля завершился сбор всех войск действующей армии, предназначенной для похода на Крым. Подполковник Лефорт во главе основной части рейтарского полка генерала Змеёва овладел мостом через р. Мерлу уже 1 мая 1687 г., обеспечив тем самым окончание сбора войск. Маркиз де ла Невилль констатирует: «1 мая отряды соединились… образовав лагерь за рекою Мерло»558.

Ход событий в изложении подполковника Лефорта и французского маркиза вполне согласуется и подтверждается дневниковыми записями генерал-поручика П. Гордона. «Мая 2, – записал он. – Боярин (В.В. Голицын) ездил через Мерлу и обозрел местность, где армия должна разбить лагерь»559.

Река Мерло находится на достаточном расстоянии к юго-востоку от Ахтырки и Красного Кута. Поэтому можно полагать, что отдельные части русской армии собрались в назначенных пунктах сбора в течение марта – начала апреля 1687 г., а затем двинулись на соединение за р. Мерло, где и сошлись 1–2 мая 1687 г.

«Действительно, никогда подобного похода предпринимаемого не было, – продолжал Лефорт описывать Крымский поход в письме своему брату, – но могу уверить Вас, что никогда ни одна армия не страдала, как эта здесь»560.

Главную трудность похода русские воеводы предвидели. Они видели свою задачу в преодолении войсками обширных безлюдных степей, в которых господствовали летучие конные отряды крымских татар; нападений можно было ожидать с любой стороны в любой момент. Против этой опасности русское командование нашло верный тактический прием в построении войска: особый походный строй.

Двадцать тысяч повозок были составлены огромным прямоугольником, более одного километра по фронту и до двух километров в глубину. Внутри этой подвижной крепости шла пехота; рядом с повозками – пушки, всегда готовые развернуться в боевое положение и встретить противника ядрами и картечью; по внешнему обводу – конница, высылавшая во все стороны сторожевые разъезды.

Движение по степи огромного прямоугольника было медленным (в среднем 10 км в сутки), но неодолимым для неприятельских атак. Крымско-татарские отряды так и не решились напасть на русскую армию, хотя их разъезды постоянно следили за ее движением.

Несмотря на то что армия выступила в поход еще в феврале, предполагая преодолеть степи еще до наступления летней жары и при относительном достатке воды, поход оказался чрезвычайно трудным: тепло наступило рано, а лето выдалось жаркое, сухое, не хватало воды, корма для коней. Много времени отнимали переправы через реки: Коломак, приток Ворсклы, Орель, Самару. Первоначально природная обстановка была вполне нормальная, армия не испытывала недостатка в продовольствии для людей и корма для лошадей. «Мая 14, – записал в своем дневнике генерал Гордон, – мы выступили через р. Коломак и стали лагерем у реки, при добрых запасах леса, воды и травы»561. Впрочем, по мере продвижения вперед ситуация начала постепенно ухудшаться. «19 мая, – новая запись в дневнике Гордона, – мы прошли на юго-восток около 2 черкасских миль и разбили лагерь у верховьев речки Томлик, что впадает в Ворсклу в полутора больших милях ниже Полтавы; здесь у нас была вода, но никакого леса, особливо на нашем левом крыле»562.

Весьма выразительно, красноречиво описывал обстановку непосредственный участник похода, сам испытавший все его тяготы подполковник Лефорт.

«От реки Мерля пошли мы к реке Коломаку, – продолжал он описывать поход на Крым, – где трава росла в изобилии, равно как и близ рек Орчики и Липянки. Спустя несколько дней достигли мы прекраснейшей реки, какую только можно видеть: она называется Орель; оба берега ее покрыты великолепными лесами, где во множестве водятся всякого рода звери: олени, вепри, медведи, дикие бараны и другие. Здесь мы простояли некоторое время; затем приблизились к реке Кильчену и, наконец, к весьма красивой реке Самаре, с не совсем, впрочем, здоровою водою»563. Однако вскоре ситуация заметно ухудшилась. Все более остро начинал ощущаться недостаток воды и травы для лошадей. Начинались совершенно безлесные степные пространства. «Июня 11, – записал в связи с этим Гордон в своем дневнике, – …перейдя через ручей с некоторым трудом и потерей времени, мы стали в полях 2 верстами далее. Сегодня марш составил около 3 миль, но нет и полумили в верном направлении. Здесь мы были без леса, далеко от воды, да и трава редкая, хотя на один вечер довольно»564.

Свидетельства Лефорта и Гордона хорошо дополняются сведениями, которые сообщали польские офицеры, прикомандированные к штабу русского «генералиссимуса». С их слов маркиз де ла Невилль сообщал:

«15 июня (1687 г.) достигли реки Самары, которая впадает в Днепр. Тут устроили мосты, по которым и перешла вся армия. 20 июня оставили Самару, имея Днепр направо, и остановились на Татарке, от Татарки шли до реки Московки, потом до рек Каменки, Конских вод…»565 Генерал Гордон отмечает в своем дневнике более раннюю дату выхода к указанным рекам Каменки и Конских Вод. «12 июня, – пометил он в своем дневнике, – мы выступили рано, все больше на юг. Нам говорили о ручье по правую руку, именуемом Каменка, но, хотя я выспрашивал и велел верховым искать, мы не смогли найти оный. Мы прошли до ручья Конска-вода 2 с половиной больших мили, а по нашей тележной мере – 8 с половиной верст; тут у нас был добрый запас травы, но мало леса и весьма нездоровая вода. Здесь мы застали остальные войска и расположились поближе друг к другу, как делали в течение всего похода. Часть нашей армии, пересекши ручей Московку пониже, сократила путь и прибыла сюда днем раньше. Эта Конска-вода впадает в Борисфен 2 милями ниже острова Хортица и в 7 милях от Сечи, где обитают запорожские казаки…»566 Гордон как бы мимоходом отметил, что в ручье Конска-вода была «весьма нездоровая вода», подполковник же Лефорт обрисовал обстановку более выразительно и красноречиво.

«Эта вода, – сообщал он, – для многих была пагубна, смерть произвела большие опустошения. …Целые толпы несчастных ратников, истомленные маршем при палящей жаре, не могли удержаться, чтобы не глотать этого яда, ибо смерть для них была только утешением. Некоторые пили из вонючих луж или болот; другие снимали наполненные сухарями шапки и прощались с товарищами; они оставались