Первый русский генерал Венедикт Змеёв. Начало российской регулярной армии - Сергей Тимофеевич Минаков

Фактическое командование смешанным «корпусом», направляемым в низовья Днепра, как это видно из приведенных выше свидетельств, было поручено генералу Г.И. Косагову. В указании численности этого «корпуса» имеются расхождения: де ла Невилль сообщает о 30 тысячах человек580, однако ближе к истине генерал Гордон, определивший его численность до 40 тысяч человек (после того как к нему присоединились войска Неплюева)581, поскольку сделал запись по ходу событий. Кроме того, он принадлежал к высшим чинам русской армии и был, следовательно, более, чем Лефорт и де ла Невилль, осведомлен о численности, составе указанного корпуса. Генерал Косагов был, пожалуй, единственный из видных русских военачальников, которому пришлось воевать с крымско-татарским войском во время 1-го Крымского похода, прикрывая отход русского войска. Так или иначе, как отметил в своем дневнике генерал Гордон 18 июня 1687 г., «мы выступили прямо назад, более близким путем»582.

До р. Орель армия добралась примерно к 10 июля. 12 июля, по свидетельству Гордона, «наш переводчик, коего послали к хану, вернулся и доставил письмо от Нурадин-султана к генералиссимусу, укоряющее нас в вероломстве»583.

В русском войске не могли понять, как удалось татарам выжечь всю траву. Подозревали гетмана Ивана Самойловича и казаков в сговоре с Крымским ханом. «Это оказалось справедливым, – полагал де ла Невилль, опираясь на сообщения польских офицеров при штабе Голицына, – и он был схвачен с двумя сыновьями. Слетело несколько голов, а гетмана и сыновей его сослали в Сибирь. Мазепу назначили гетманом. Он был выбран по общему требованию казаков»584.

Генерал Гордон так объясняет обвинение гетмана Самойловича в измене и его арест. «Распущен был слух, – писал он в своем дневнике, – что казаки, причем даже с попустительством, если не по приказу гетмана, подожгли траву в степи намеренно, дабы препятствовать нашему продвижению в Крым»585. Гордон приводит доводы, подкреплявшие указанный слух, полагая, что «разорение или подчинение Крыма (русским) не в их (малороссийских казаков) интересах»586. Оно полагал, что «Вечный мир» с Польшей, а еще и победа над Крымом будут способствовать укреплению власти русского царя, и, как следствие, их, малороссийско-казачьи «привилегии и вольности, за кои он пролили столько крови, будут урезаны»587. Поэтому, как полагал Гордон, «умнейшие среди них, а особливо гетман, стали предвидеть последствия, если русские покорят и разрушат Крым»588. Считая, что казаки и крымские татары слишком дорожили своими вольностями, вели сходный образ жизни, и в этом отношении их положение было сходным. Поэтому они, как считал Гордон, «вполне предвидели, что совершенное подчинение одних сделает слишком грозными других. Посему между ними начались переговоры, сперва на встречах по размену пленных, где было изложено, что для обеих сторон будет благотворно, если они заведут и сохранят между собою дружество, хотя и тайное»589.

Чтобы проверить возникшие подозрения, по поручению «генералиссимуса» Голицына его друг и конфидент воевода «Севского полка» Л.Р. Неплюев подкупил лиц, близких к гетману Самойловичу, прежде всего его ближайших помощников – порученца («адъютанта) и секретаря. Однако никаких прямых улик против гетмана найти не удалось, хотя Самойлович не скрывал своего «недовольства договором с Польшей», указывая на то, что «он признавался в нем открыто и не раз писал об этом в Москву»590. Передавая политические настроения гетмана Самойловича, генерал Гордон, очевидно на основе тех сведений, которые ему были официально представлены (наверное, самим Голицыным), «из великой ненависти, что он питал к полякам», «всегда настаивал»591 на войне с Польшей и «не желал добра Христианскому делу»592, т. е. успехов в войне с Турцией и Крымским ханством. Таким образом, полагал Гордон, Самойлович «представал недоброжелателем нынешнего правительства (Голицына), если не государства»593.

Кроме того, по словам Гордона, «с 1677 года была своего рода душевная неприязнь между нашим фаворитом, ныне генералиссимусом (т. е. В.В. Голицыным), и Самойловичем, ибо тогда в соперничестве и раздоре генералиссимуса с боярином Ромодановским тот (Самойлович) открыто взял сторону последнего, что теперь могли припомнить»594.

Так или иначе, обо всем, прежде всего об «измене» (правда, не доказанной) Самойловича было сообщено в Москву, была организована петиция недовольных им казаков, и 22 июля 1687 г. в ставку Голицына был привезен государев указ об аресте гетмана и избрании на его место другого. В тот же день Голицын отдал распоряжения об аресте гетмана Самойловича595. 23 июля, утром, после успешно проведенного ареста, «гетмана… под сильной охраной из стрельцов доставили в большой лагерь. При вести об их приезде генералиссимус (Голицын) послал за всеми боярами из других войск и за всеми генералами и полковниками своей дивизии…»596 25 июля было организовано проведение выборов нового гетмана. На место Самойловича 25 июля был избран гетманом Иван Мазепа.

Князь В.В. Голицын в Крымском походе (из немецкой газеты конца XVII в.) и текст адресованного ему царевной Софьей письма

Царевна Софья читает письмо, полученное от князя В.В. Голицына из Крымского похода 1687 г. Худ. К. Лебедев

С учетом всех реальных или малодостоверных сведений об «изменнической деятельности» Самойловича на него удобно было свалить основную вину за неудачу похода и одновременно, к выгоде Голицына, отнять гетманскую булаву у его недоброжелателя, передав ее ставленнику князя.

14 августа В.П. Шереметев доставил из Москвы указ о роспуске армии и привез наградные медали. 4 сентября 1687 г. Голицын прибыл в Москву, «а на следующий день целовал руки у обоих царей и царевны»597.

Крымский поход генерала Змеёва

Несмотря на неудачу 1-го Крымского похода, В.В. Голицын уже в начале 1688 г. начал планирование 2-го похода на Крым. При этом, похоже, он по-прежнему опирался на оказавшийся ошибочным оперативно-стратегический прогноз генерала П. Гордона. Процитирую еще раз его доводы, представленные Голицыну еще в январе 1684 г., о «легкости сего дела», т. е. похода на Крым. «Ведь с 40 000 пехоты и 20 000 конницы вы можете легко сие осуществить за один или, самое большее, два года. Да и путь туда не так труден, только двухдневный марш без воды, даже настолько удобный, что всю дорогу можно идти в боевом строю, кроме очень немногих мест, да и там нет лесов, холмов, переправ или болот»598.

В том же 1687 г. началась подготовка 2-го Крымского похода. Однако «генералиссимус» князь В.В. Голицын решил сменить состав главного командования «действующей армией». Поскольку себя он совсем не считал полководцем, но возложил на себя официальные