Ни одна демократия не длится вечно - Эрвин Чемерински

одного и того же запрещенного вещества] и применение смертной казни, — потому что в этих сферах отсутствуют законы, предусматривающие какую-либо компенсацию на основании наличия неравенства по расовому признаку. Таким образом, они наглядно демонстрируют последствия решения Верховного суда, требующего доказательства дискриминационного умысла.

Для сравнения: в тех областях, где законы допускают доказательство дискриминации просто через демонстрацию неравенства в отношении к разным группам населения, — раздел VII (запрет дискриминации в сфере занятости) [61], Закон о справедливом жилищном обеспечении [62] и поправки 1982 года к Закону об избирательных правах [63] — видна существенная разница в том, когда ответственность может наступать без доказательства дискриминационного намерения.

Борьба с распространением ложной информации в интернете и социальных сетях. Как я говорил в главе 7, распространение ложной информации представляет собой серьезную угрозу демократии, и эта опасность будет расти с развитием искусственного интеллекта и технологий дипфейков. Первая поправка действительно создает препятствия для ограничения свободы слова, даже в случае ложных заявлений. Однако кое-что все-таки можно сделать. В качестве первого шага конгресс и законодательные собрания штатов могут запретить использование дипфейков для создания публикаций искусственным интеллектом в течение нескольких недель непосредственно перед выборами. Вред от дипфейков значительно перевешивает любую ценность такой, с позволения сказать, свободы слова с точки зрения первой поправки, при этом запрет можно сформулировать так, чтобы не создавать угрозы для других видов распространения информации [64]. Кроме того, конгрессу и законодательным собраниям штатов следует ввести более строгие требования к раскрытию информации, чтобы граждане могли знать, кто именно выступает с тем или иными заявлениями и финансирует избирательные кампании. Ценность этого для утверждения принципов свободы слова, согласно первой поправке, значительно превышает ценность права авторов публичных заявлений на свою анонимность.

Возможно ли реализовать все это на самом деле?

Я сознательно разделил вопросы, возможно ли осуществить эти изменения в принципе и насколько вероятна их реализация. Лишь немногие из этих изменений могут произойти в обозримом будущем. Трудно представить, чтобы Верховный суд признал коллегию выборщиков или даже принцип «победитель получает все» нарушающими принцип равной защиты. Любому судье будет сложно пойти на это после почти 240 лет действия системы для избрания президента. Консервативные судьи, назначенные республиканскими президентами, вряд ли предпримут действия, которые снизят шансы Республиканской партии снова занять Белый дом.

Сенат не проявляет никаких признаков готовности к отмене возможности устраивать филибастер даже для конкретных типов законодательства, таких как законы о защите избирательных прав. Возможно, это в будущем и произойдет, но, какая бы партия ни находилась в большинстве, она стремится сохранить возможность запустить филибастер, понимая, что сама однажды окажется в меньшинстве и поэтому не захочет лишиться этого инструмента. Маловероятно и то, что суды объявят филибастер неконституционным: несколько исков уже подавались, но ни к чему так и не привели [65].

Палата представителей вряд ли примет закон о запрещении партийного джерримендеринга на выборах в конгресс, создав альтернативу в виде независимых комиссий по определению границ избирательных округов. Уж слишком многие члены конгресса извлекают из партийного джерримендеринга выгоду для себя, чтобы у такого законопроекта были реальные шансы быть принятым.

Вступление в силу законов об ограничении сроков полномочий судей Верховного суда может быть делом более реалистичным, особенно по мере падения рейтингов одобрения деятельности Верховного суда и роста разочарования в нем. Однако, как я уже объяснял, конституционность такого закона, особенно в отношении действующих судей, в лучшем случае неочевидна.

Наконец, Верховный суд мог бы пересмотреть свои решения по вопросам финансирования избирательных кампаний, Закона об избирательных правах и партийном джерримендеринге, но в обозримом будущем это кажется маловероятным. Он также мог бы, несмотря на многочисленные прецеденты, которые создавались в течение десятилетий, разрешить доказывать расовую дискриминацию путем демонстрации неравенства при воздействии различных актов государства на разные группы, но никто не ожидает, что нынешний Верховный суд пойдет на это. Если бы на президентских выборах в 2016 году победила Хиллари Клинтон, все эти прецеденты, вероятно, могли бы быть пересмотрены. Но теперь это нереально в течение долгого времени, поскольку консервативное большинство в суде, скорее всего, сохранится на годы и даже десятилетия.

Тем не менее важно помнить, что большинство необходимых изменений в системе управления могут быть осуществлены и без внесения поправок в действующую Конституцию или принятия новой Конституции. То, что кажется невероятным сегодня, может стать более вероятным со временем, особенно если ощущение кризиса демократии усилится. Когда призывы к реформе системы госуправления зазвучат всерьез — а я ожидаю, что тот путь, по которому мы движемся, приведет нас к этому, — будет крайне важно понимать, что такие изменения возможны.

Но если серьезные изменения, необходимые для защиты американской демократии, не произойдут через принятие законодательных актов или судебные решения, существуют ли другие пути проведения этих реформ?

Примечания

1. Steven Levitsky and Daniel Ziblatt, How Democracies Die 9 (2018).

2. Id., p.1.

3. Yascha Mounk and Roberto Stefan Foa, This Is How Democracy Dies, Atlantic (January 29, 2020); Roberto Foa and Yascha Mounk, Across the Globe, a Growing Disillusionment with Democracy, New York Times (September 15, 2015); Robert D. Putnam et al., Introduction: What’s Troubling the Trilateral Democracies, in Disaffected Democracies: What’s Troubling the Trilateral Countries 6–7 (Susan J. Pharr and Robert D. Putnam eds., 2018) (проводя «различие между эффективностью конкретных демократических правительств и устойчивостью демократических институтов как таковых» и обнаруживая, что «прежние опасения по поводу стабильности самой демократии были преувеличены»); Public Trust in Government: 1958–2022, Pew Research Center (June 6, 2022).

4. Caroline Kane et al., Why the House of Representatives Must Be Expanded and How Today’s Congress Can Make It Happen, Fordham L. Arch. Scholarship & Hist. 7 (January 2020).

5. Id.

6. Предложения по расчету размеров расширенной палаты представителей см.: Id.

7. Kriston McIntosh et al., Examining the Black-White Wealth Gap, Brookings Institution (February 27, 2020).

8. Для убедительного обоснования конституционности запрета на подобные дипфейки см.: Bobby Chesney and Danielle Citron, Deep Fakes: A Looming Challenge for Privacy, Democracy, and National Security, 107 Calif. L. Rev. 1753 (2019).

9. See, e.g., Citizens United v. Fed. Election Comm’n, 558 U. S. 310 (2010) (подтверждая требования о раскрытии информации в Законе о двухпартийной реформе финансирования избирательных кампаний).

10. Bolling v. Sharpe 347 U. S. 497 (1954).

11. Wesberry v. Sanders, 376 U. S. 1, 8 (1964).

12. Bush v. Gore, 531 U. S. 98, 104 (2000).

13. Это было ключевым выводом John Hart Ely, Democracy and Distrust (1980).

14. Reynolds v. Sims, 377 U. S. 533 (1964).

15. The Warren Court: An Editorial Preface, 67 Mich.