Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

переулка, из толпы были произведены два револьверных выстрела, никому не причинивших вреда. Налицо – явная провокация, так как рота оружие при разгоне демонстрации не применяла. Еще 12 числа имелись сведения, что лица политически неблагонадежные хотят, пользуясь обыкновенным сборищем, при предстоящем 15 числа сего месяца призыве новобранцев, произвести демонстрацию, чтобы показать, что в Севастополе силен комитет Крымского союза в своей противоправительственной деятельности, о чем и было сообщено Севастопольскому градоначальнику. На основании этих сведений, по моему ходатайству у коменданта крепости и с согласия севастопольского градоначальника, воинское присутствие (место сбора призывников) было переведено из обычного своего помещения в казармы Белостокского полка, находящиеся в конце города.

Свершившееся 14 сего месяца октября нарушение порядка, как это говорят и агентурные сведения, было случайное, в подражание беспорядку, произведенному за несколько минут перед тем новобранцами, певшими песни. Ввиду того, что из числа задержанных чинами полиции во время беспорядков обратили на себя внимание два лица: мещане Герш Рожанский и Моисей Скурин оказались новобранцами, следует предположить, что многие из призывных, будучи удалены приставом после пения ими песен с проспекта, вновь присоединились к толпе. Выше упомянутые новобранцы и задержанная мещанка Хая Руманова известны как лица политически неблагонадежные, проходившие в числе прочих по наблюдению и неоднократно обыскиваемые, но безрезультатно. На основании имеющихся частных сведений, что во время вышеописанного беспорядка какой-то еврей имел при себе красный флаг, или привязанный к палке красный платок… Полковник Бельский. 15 октября 1905 года".

Прочитав донесение Бельского, становится понятно, что ни о какой стихийности демонстраций не могло быть и речи, все было организовано и подготовлено, причем работали не дилетанты, а профессионалы. Именно поэтому демонстранты организовывались по этническому признаку, именно поэтому был заранее спланирован маршрут и именно поэтому выстрелами из толпы провоцировался ответный огонь.

Из хроники событий: "17 октября в Ялте закрылись все учреждения и учебные заведения, магазины и банки. 18 октября в Симферополе забастовали работники типографий и табачных фабрик, служащие почтово-телеграфной конторы, закрылись магазины… 17 октября 1905 года при обстоятельствах, до сих пор вызывающих различные толкования историков, императором Николаем Вторым подписан манифест. Божьей милостью он даровал так давно ожидаемые православным народом «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы слова, собраний и союзов…».

18 октября, вторник. Для жителей Севастополя это был обычный рабочий день. К вечеру из столицы по телеграфу был получен текст манифеста. Ситуация в городе резко изменилась. Первая реакция населения – радость, восхищение, восторг. Все хотели знать подробности. Слухи неслись по городу, стремительно обрастая домыслами, фантазиями и откровенными выдумками. Размноженный в типографии текст манифеста шел нарасхват. Кругом раздавались ликующие голоса, люди обнимались, поздравляли друг друга…

«Мои друзья затащили меня в какой-то совершенно незнакомый богатый дом; там меня усадили за обильно уставленный винами и закусками стол, поили шампанским, кричали «ура» и снова поили. Оглушенный, с одурманенной головой, я, кое-как, вырвался из гостеприимного жилища и побежал домой. Севастополь сиял залитыми электричеством улицами, ресторанами и кафе. Праздничная толпа, опьяневшая от избытка гражданских чувств, долго не давала мне никакой возможности пробиться к Мичманскому бульвару и подняться на Чесменскую… Наступает новая, счастливая пора», – вспоминал Евгений Петрович Шмидт.

Далее происходит нечто весьма любопытное. Севастопольцы празднуют даденные манифестом свободы. Всюду восторженные толпы, царские портреты и национальные флаги, гремят оркестры. Однако такое развитие событий явно не устраивает революционеров. Еще бы вместо массового недовольства и пролития крови, массовое изъявление преданности царю и властям. Что делать в данной ситуации? Ответ прост – сорвать праздник и попытаться развернуть все в свою сторону. В дело немедленно пускаются провокаторы.

Из хроники событий: "После бурных речей восторженная толпа, прихватив с собой оркестр, с пением двинулась по Нахимовскому проспекту. В это время другая часть севастопольцев вышла на патриотическую манифестацию с царским портретами и национальными флагами. «…Матросы и рабочие (скорее всего, это были боевики, переодетые под рабочих и матросов – В.Ш.) бросились к манифестантам, разорвали портреты, а от национальных флагов оставили на древках только красные полосы…». У многих эти действия вызвали недоумение. Кто-то выразил опасение, что ситуация может выйти из-под контроля властей. Ведь виновником праздника в первую очередь был сам царь, нашедший в себе мужество подписать исторический документ, даровавший народу свободы. На мелкие стычки с полицией уже никто не обращал внимания. Более того, некоторых, наиболее наблюдательных, насторожило отсутствие нарядов полиции…" Революционеры знают, что делают. В профессионализме и четкости действий им не откажешь! Одновременно начали работать десятки подготовленных ораторов, всюду разбрасывались листовки и прокламации. Что касается властей, то они снова проявляют вопиющее слабоволие и бездеятельность. И уже вскоре вектор настроения толпы развернут от недавнего восторга в сторону недовольства.

Из шифрованной телеграммы полковника А.П. Бельского командиру отдельного корпуса жандармов: "…Разорвав портрет государя, решили идти к тюрьме, освободить политических арестованных; посланная к тюрьме рота не воспрепятствовала демонстрантам подойти к воротам тюрьмы. Тут опять говорились политические речи, требуя неистовыми криками освобождения арестованных. После одной речи, стоявшие ближе к воротам под предводительством военного матроса Бобока, стали выламывать ворота. Бобок покушался вырвать у караульного ружье, тот убил его на месте, после чего стоящая около ворот полурота сделала три беспорядочных залпа. Толпа разбежалась. В половине одиннадцатого, с вызовом по тревоге Брестского полка, все успокоилось. Из первоначальных сведений известно: убито трое, раненых, доставленных в городскую больницу, четырнадцать. По слухам, завтра ожидается нападение на тюрьму. Комендантом приняты решительные меры".

Только тогда власти спохватываются, но революционеры успевают добить своей цели – пролита кровь, а это значит, что теперь есть прекрасный повод дестабилизировать обстановку в городе на качественно новом уровне, прежде всего организацией массовых похорон жертв тоталитаризма, траурных митингов с призывами сведения счетов с кровавым режимом. Революционеры опять опережают власти на несколько ходов.

* * *

Ну, а что делает в это время наш герой? Историки любят говорить, что в революцию Шмидта толкнуло обостренное чувство справедливости и великое желание сделать Россию счастливой и свободной от деспотизма. Есть, однако, и еще одно предположение о причине столь быстрого вхождения Шмидта в революцию. Причина эта кроется в психическом состоянии Шмидта в тот период. Зная манию величия и веру в собственную исключительность нашего героя, можно сказать, что у него просто не было уже иного пути. Дело в том, что оставаться в военно-морском флоте Шмидт, разумеется, больше не мог, причем сразу по нескольким причинам. Во-первых, из-за подсудного дела с растратой казенных денег и дезертирством с миноносца, во-вторых, судя по всему, к этому времени непутевый племянник уже надоел