Традиции & Авангард. №4 (11) 2021 - Литературно-художественный журнал

Тут набежали тучки, и пошел легкий дождь, но быстро закончился. Домой! Домой! К теплому камельку, клетчатому пледу, настольной зеленой лампе, толстой книге. По дороге я заглянул на улицу Бак, постоял возле дома д’Артаньяна, не героя Дюма, а настоящего капитан-лейтенанта королевских мушкетеров со сложным именем – Шарль Ожье де Бац де Кастельмор, граф д’Артаньян. Впрочем, кто из них более настоящий – это еще надо подумать. Надо бы заглянуть на улицу Сервандони (бывшую Могильщиков), где снимал комнату славный рубаха-парень – шевалье д’Артаньян, который и есть самый настоящий.

В отеле я распаковал дорожную сумку и продумал распорядок своего небольшого отпуска. Утром – кофе в кафе, что на углу нашего квартала. За кофе – необходимые записи, затеси, крохотки в амбарную книгу. Потом в номер – марать бумагу, смолить табак. Потом – в город. Тут уж без всякого плана. Просто бродить, скользить в паутине улиц и переулков, просто глазеть по сторонам, а наткнувшись на что-нибудь интересное – непременно освоить и присвоить.

Я лежал на широкой кровати, вспоминал свое прошлое путешествие. Тогда была осень, и я чуть не умер от светлой меланхолии и легкого счастья бродить по садам, скверам, по бульварам, засыпанным большими желтыми листьями. А сейчас – весна! Париж дождливый и лиловый – плащом промокшим льнет к коленам. И ничего не значит слово, пока не вырвешься из плена девятого аррондисмана – из сна, из ночи изумрудной бульвара имени Османа, – вернувшись в город горнорудный. Однажды вечером туманным… Утром меня разбудил механический соловей, но это я понял только потом, а сначала подумал, что это заголосил настоящий соловушка, невесть откуда залетевший в самое сердце города. Сказочный город, что и говорить. Действительно, цветут каштаны. Ликуют птицы то и дело. И набережная туманов осталась в фильме черно-белой. Где Жан Габен, как бледный демон, как дух изгнанья, грустный воин. Кромешная рябая темень. И от тоски собака воет. А здесь – Зидан улыбкой телезвезды с автобусов сияет. И я – в двухзвездочном отеле Бертрана Рассела читаю.

Исполнив утренний план со всей строгостью, на которую был способен, я двинул на Монмартр, дабы с высоты холма определить общую городскую диспозицию и выбрать если не пути-дороги, то хотя бы направление прогулки. А заодно и заглянуть в харчевню «Проворный кролик». Уходя в незнакомый город, не читаю путеводители, рекламные листки, а полагаюсь на интуицию, на русский авось и на свойственную мне беспечность. В церковке Сен-Пьер-де-Монмартр погладил древнюю колонну (говорят, еще из римских времен) и с белесой тончайшей каменной пылью на руках пошел на площадь Тертр, где местные художники делали свой бизнес. Ну, этого добра я багато бачив на блошином рынке напротив нашего цирка, куда обычно ходят мелкие чиновники из городской администрации, ответственные за подарки ко дню рождения своих коллег, и где можно было «за недорого» укупить какой-нибудь пейзаж с ядовито-зелеными рощицами и розовыми перьями заката, напоминавшего залежалую пастилу. Меня же заинтересовал восточный человечек (Вьетнам? Лаос? Камбоджа?) в строгом черном костюме и котелке, лихо щелкавший блестящими на солнце ножницами и вырезавший профили из черной бумаги. Меня он вырезал очень комплиментарно. Просто Моцарт какой-то получился, ей-богу! Заиграла шарманка. Шарманка была настоящая. Шарманщик тоже был настоящий. Бородатый, в крылатке, мятом цилиндре, с чудесным рокочущим голосом. Наверно, это и был настоящий шансон. Без всякой примеси. Впрочем, о настоящем шансоне я знаю мало. Кажется, Аристид Брюан, которого увековечил Лотрек, был настоящим шансонье. Дома у меня есть Жорж Брассенс, Жак Брель. Ну, понятно, слушал я и Эдит Пиаф, и Мирей Матьё, и даже Милен Фармер. Поют чудесно, но насколько всё соответствует жанру, не могу сказать, увы. У нас ведь тоже «русские народные» поет Бабкина. И многие думают, что это настоящие русские песни. Эх, послушали бы Елену Сапогову! Мужской ансамбль «Багренье»!

Музей Дали внутри напоминал новомодную лавку с попсовым товаром. Гигантские губы, слоны и носороги на паучьих ножках и, ясен перец, текучие часы во всех видах. Такие штуки любят провинциальные нувориши: скупают все эти скульптуры и скульптурки (копии, понятно, но с сертификатом – дескать, авторская работа, ну и, само собой, подпись… натуральна… печать… соответствует… Ажур!), опять же постеры, безделушки сюрные, а потом еще и выставляют напоказ эти сокровища в местечковых музеях. Но в зальчиках-то пустынно. Как-то охладела публика к знаменитому художнику и не томится в очереди, как в ранешные времена в «Макдональдс» на Пушкинской площади, не песочит его за плохое поведение или, напротив, не восхищается безобразиями. У меня тоже с некоторых пор чисто академический интерес к Дали. А ведь когда-то давным-давно, почти полвека назад, дали мне почитать Кукаркина «По ту сторону рассвета», и я, как завороженный, разглядывал скверные репродукции его картин, которые должны были показать упадок западного искусства. А потом, уже года через два, Маша Еремеева показала мне альбом Дали, который привез из зарубежной командировки ее папа, профессор Еремеев, завкафедрой эстетики философского факультета УрГУ, и я даже немножко заважничал, ибо теперь в умной беседе с однокурсницами мог вывернуться эдаким кандибобером и ввернуть в разговор что-нибудь эдакое экзотическое, отчего девушки темнели глазами. И глаза эти казались мне бездонными.

На стенах с подсветкой висели картинки. Литографии. Иллюстрации к Библии и «Дон Кихоту». Я остолбенел. Энергия, исходившая из этих картинок, была невероятной. Десять тысяч вольт! Слава богу, я был надежно заземлен, иначе был бы испепелен немедленно. Не знаю, постоянная ли это экспозиция музея или выставка к ним заехала какая, но надо бы служителям музея сюда повесить жестяную табличку, какие висят на высоковольтных столбах. С оскаленным черепом и грозной молнией.

«Проворный кролик» был закрыт, и я заглянул в KONSULAT. Сонный буфетчик принес кофе. Я сидел на скрипучем стуле, и на мгновенье мне показалось, что комната наполнилась шумом голосов, запахом пота и кислого вина. Но греза оставила меня. Я выпил кофе, выпил сельтерской, огляделся по сторонам – никого! Ни бесплотных призраков из прошлого, ни ставших призраками друзей из настоящего.

Недалеко от Булонского леса обнаружилась еще одна «Ротонда». Ну это уже слишком! «Ротонда» это вам не сетевая забегаловка. Такие вещи должны быть в одном экземпляре. Я настаиваю, медам и месье! Придется обедать в «Курящей собаке». Луковый суп там хорош. Буду лакомиться луковым супом. Живу в Предместии Монмартра. Прилежно изучаю карту. Парю над городом совой, маршрут