Пропавшие без вести. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин

территории. Ни в самом «Сэммис-плейс», ни по пути туда и обратно Уолкер не обнаружил ничего, что могло бы объяснить отсутствие владелицы этого места. Детектив доложил капитану, что побеседовал с работником поместья и его сыном — оба в один голос утверждали, что они ожидали приезда Элис, но та в «Сэммис-плейс» так и не появилась.

В ту минуту перед капитаном Уилсоном стояла незамысловатая дилемма — либо объявить Элис Парсонс в розыск немедленно, либо подождать до утра, утром изучить сводку происшествий за сутки, ещё раз обзвонить больницы и уже после этого заявлять об исчезновении женщины. После недолгого раздумья капитан решил, что время терять незачем и обстановка утром ничем не будет отличаться от полуночной. В 23:45 капитан позвонил дежурному по управлению полиции и приказал тому официально зарегистрировать заявление об исчезновении человека. Таковой объявляется Элис Парсонс, женщина в возрасте 38 лет, весом 61 кг (135 фунтов), с серыми глазами и тёмными волосами с проседью. У неё круглое лицо, на щеках румянец, женщина имеет особую примету — брекеты на зубах. Когда её видели в последний раз, она была одета в тёмно-синее платье с красной пуговицей спереди, синюю дамскую шляпку, на ногах коричневые туфли и чулки того же цвета.

Элис Парсонс (в девичестве МакДональд). В полицейской ориентировке её возраст указан с ошибкой — Элис родилась 3 мая 1898 года, и на момент исчезновения ей исполнилось 39 полных лет.

Сразу после полуночи — то есть уже 10 июня — к «Лонг медоу» стали прибывать автомашины с новыми сотрудниками правоохранительных органов. В частности, приехали помощник окружного прокурора Бреннер (Brenner) и следователь прокуратуры Харви Моррис (Harvey Morris). Также появились начальник полиции Брукхевена Бриджес и сотрудник дорожной полиции по фамилии Салливан. Последний ни во что не вмешивался и присутствовал в качестве офицера связи на тот случай, если потребуется быстро получить справочную информацию о транспортном средстве.

В 00:30 Харви Моррис пригласил Анну Куприянову для беседы, только теперь темой таковой стали не события предшествующего дня, а обстоятельства жизни той самой женщины, что сначала была объявлена «сестрой» владельца фермы, а затем внезапно превратилась в беглянку из Советской России. Она подтвердила факт отъезда из России в конце Гражданской войны из страха перед «красным террором», поскольку имела дворянское происхождение, а большевики таких, как она, расстреливали. По словам женщины, она обосновалась в Великобритании, там вышла замуж за англичанина, но тот стал жертвой несчастного случая в Сербии в 1936 году.

Анна говорила на прекрасном английском языке и производила в целом положительное впечатление, то есть действительно выглядела и вела себя как женщина благородного происхождения и хорошего воспитания, но именно поэтому некоторые её фразы привлекли особое внимание следователя прокуратуры. Так, например, Анна Куприянова на голубом глазу брякнула, глядя в глаза Харви Моррису (следователь подчеркнул эту фразу в своей стенограмме): «Я женщина культурная и благородная и полагаю, что миссис Парсонс являлась дамой с комплексом неполноценности, в то время как у меня присутствует комплекс превосходства»[6]. Это была поразительная по своей бестактности фраза, особенно в контексте того, что Анна обсуждала человека, чья безопасность рождала обоснованное беспокойство.

Не менее любопытной показалась Моррису и другая фраза Куприяновой, которую следователь также подчеркнул: «Она (имеется в виду Элис — прим. А. Ракитина) просто не знала, как вести хозяйство, поэтому она всегда руководствовалась моими наставлениями, как, впрочем, и мистер Парсонс»[7]. Сделал следователь акцент и на ещё одной детали, менее броской, но более зловещей — Куприянова всякий раз говорила об Элис в прошедшем времени, в то время как о самой себе и сыне — в настоящем. Такие лексические нюансы обычно проявляются в речи тех людей, которым известна судьба того, о ком они говорят. Это не строгое правило, его нельзя считать научно доказанным, но полицейский опыт свидетельствует, что подобное наблюдение следует считать скорее верным, нежели ошибочным.

Неужели Анне Куприяновой была известна судьба исчезнувшей без вести Элис? Или женщина, для которой английский язык не был родным, просто путалась в чуждой грамматике?

Моррис осведомился о существовании интимных отношений между Анной Куприяновой и Уилльямом Парсонсом, и женщина отвергла это предположение в категорической и даже непримиримой форме.

В конце разговора следователь спросил, является ли правдой сказанное Анной и не желает ли она дополнить свои ответы, на что женщина ответила, что была полностью честна и ничего более по существу заданных вопросов сказать не имеет.

Разговор с Анной, записанный Моррисом почти дословно, продлился около 20-ти минут. В 00:50 следователь с тем же самым блокнотом подступил к Уилльяму Парсонсу-младшему. Следователь многозначительно предупредил, что будет записывать ответы и по этой причине просит Уилльяма быть максимально внимательным и точным в формулировках. Тот явно принял сказанное к сведению, поскольку теперь сделал признание, какого не делал прежде. На вопрос об отношениях с пропавшей без вести супругой Уилльям ответил, что приблизительно 6–8 недель тому назад они пережили «некоторое охлаждение». Охлаждение выразилось в том, что Уилльям и Элис могли подолгу, порой по 12 часов, не разговаривать. Следователь, разумеется, поспешил уточнить, чем была обусловлена эта размолвка, и Парсонс, подумав, ответил, что разлад в отношениях с женой последовал из-за Анны Куприяновой — та была умнее Элис и лучше заботилась о доме и саде.

Согласитесь, такое объяснение способно озадачить своей недостоверностью. Кто-то может поверить в то, что семейные отношения могут быть испорчены тем, что жена плохо ухаживает за садом? Действительно?!

Моррис не мог не спросить о том, что известно Парсонсу о прошлом Анны Куприяновой. Мужчина обстоятельно ответил, что Анна была замужем 6 или 7 лет, и он лично встречал её в порту, когда она прибыла в Нью-Йорк из Старого света.

Следователя, разумеется, интересовал ответ на вопрос о наличии у Анны навыков вождения автомашины. Парсонс заверил Морриса, что она не водит машину, хотя и хочет получить водительское удостоверение, для чего отправилась на курсы вождения.

Задал следователь и весьма важный вопрос о наличии у Элис Парсонс завещания, и если таковое существует, то известно ли его содержание мужу. Удивительно даже, что никто из беседовавших ранее с Уилльямом Парсонсом не догадался коснуться этой деликатной темы. Уилльям ответил, что завещание супруги ему известно, более того, оно было подписано совсем недавно — 18 мая 1937 года — то есть всего лишь за 3 недели до исчезновения Элис. Завещание было составлено в присутствии нотариуса Уилльяма Аллисона (W.K. Allison), чей офис находится на Монтгомери-стрит в Бруклине, и им же заверено. Согласно завещанию, после смерти Элис муж должен был получить 35 тыс.$, находившиеся в тот момент в трастовом фонде, кроме того, 10 тыс.$ выплачивались экономке Анне Куприяновой. Остальная часть имущества — речь шла прежде всего о недвижимости на Лонг-Айленде — передавалась в доверительное управление «Brooklyn Trust Company». Получаемый