Непрошеный пришелец: Михаил Кузмин. От Серебряного века к неофициальной культуре - Александра Сергеевна Пахомова

ВКП(б) «О политике партии в области художественной литературы»), у пришедших к власти большевиков не было четкой позиции по отношению к культуре и искусству. К. Аймермахер отмечал, что литературно-политическая концепция первых пооктябрьских лет отличалась открытостью: ни Ленин, ни Луначарский (с октября 1917 года – народный комиссар просвещения) не считали насущной задачей вторжение в область творчества[455]. Троцкий отразил эту позицию партии в книге «Литература и революция» (1923): «Область искусства не такая, где партия призвана командовать. Она может и должна ограждать, содействовать и лишь косвенно – руководить»[456]. Документы новой власти, связанные с делами художественной интеллигенции, до 1922 года касались преимущественно материальных проблем: нормирования и увеличения пайка, ходатайств о выезде за границу и т. п.[457] Поэтому начало 1920-х ознаменовалось интенсификацией искусства, новыми возможностями для публичной реализации: пока государство не было озабочено контролем над полем литературы, надзор и регуляция писательской среды находились в руках литераторов. Писательские союзы иерархизировали литературное пространство, а также выполняли консолидирующие функции, собирая писателей под крыло одной институции (причем эта институция не обязательно имела формальный характер – Дом литераторов и Дом искусств (ДИСК), выполнявшие те же функции, были площадками для свободного общения и коммунального быта).

Необходимость в консолидации была, с одной стороны, исключительно прагматической: литераторы были зачислены как интеллигенция, «не состоящая на общественной службе», в последнюю категорию граждан, получавших продукты питания[458], что означало существенное сокращение ресурсов и ограничение в их самостоятельном добывании. С другой стороны, именно при посредничестве новых художественных организаций литературная жизнь обретала идейные и эстетические контуры – именно в первых пореволюционных Домах и Союзах оформлялись новые тенденции и подновлялись старые репутации.

Деятельность Кузмина начала 1920-х годов тесно связана со стремительным взлетом и угасанием Петроградского отделения Всероссийского союза поэтов – организации, которая обеспечила Кузмину новый виток его славы.

Всероссийский союз поэтов был создан в Москве в 1918 году[459] как культурно-просветительская организация со свойственной многим пореволюционным проектам миссией построения новой культуры и целью «духовно-экономического объединения… во имя революционного строительства нового искусства»[460]. На раннем этапе деятельности у Союза не было очевидной ориентации на продвижение одного из направлений в искусстве: орудием пролетаризации литературы его стали называть постфактум[461]. Не будучи на начальном этапе своего существования профсоюзной организацией как таковой, Союз поэтов тем не менее ставил себе задачи профессионального союза. Так, А. А. Блок, первый председатель Петроградского отделения, выделял именно материальную сторону его деятельности:

Мы и не делаем попыток объединиться внутренно; во-первых, такое объединение, если оно возможно и нужно, придет само собой, а всякое насилие и принуждение может только отдалить его <…> проще всего определить цель нашего собрания так: каждый из нас хочет и должен попытаться сбросить с себя хоть частицу той скучной и безобразной матерьяльной озабоченности каждого дня, которая мешает писателю быть писателем, которая сковывает его творчество и превращает его в обывателя[462].

Подобные задачи в целом были характерны для литературных организаций рубежа 1910–1920-х годов (Дома литераторов, издательства «Всемирная литература» и т. д.)[463], целью которых было если не улучшение, то поддержание быта интеллигенции.

С другой стороны, существовали идеологические причины создания Союза. Петроградское отделение изначально заняло особую позицию по отношению к Московскому, для которого была характерна установка на сближение с властями (что поставило Союз поэтов в оппозицию к Союзу писателей, который, по словам В. Г. Шершеневича, состоял из тех, у кого «не находилось психологических кирпичей, чтобы построить новое здание»[464]). Петроградское отделение заявляло себя принципиально аполитичным, что отмечалось уже в первых обзорах его деятельности:

…петербургские поэты решили осуществить это объединение, конечно, не по шумному примеру московской «эстрады», а на особых, петербургских началах; учредители хотели, помимо защиты профессиональных интересов, найти в стенах союза возможность говорить о стихах и читать стихи, чувствуя себя при этом свободными от требований литературной улицы[465].

Консолидация поэтических сил Петрограда в Союз поэтов подчеркивала локальную идентичность и преемственность определенной поэтической традиции. Литературный Петербург всегда стремился занять особое место по отношению к Москве, создав особое творческое пространство, что не раз отмечали современники:

Петроград не принимал участия в бешеной и беспрерывной смене литературных вех, но оставался верен, в сущности, одной только школе, одному направлению – петербургскому, петроградскому. Сказать о поэте «петроградский» – значило не только назвать его местожительство, но и определить его «направление», стиль, склад, характер[466].

Петроградское отделение отказалось принимать в свои ряды пролетарских поэтов: формальным предлогом такого решения было то, что пролетарские поэты уже имели свою организацию, то есть входили в Пролеткульт[467]. Ритуальный характер этого решения очевиден: несколькими месяцами ранее, весной 1920 года, в Петрограде было учреждено отделение Всероссийского союза писателей, поэтому необходимости в создании отдельной поэтической организации не было, так как под определение «писатель» подпадали и поэты. Многие из участников Союза поэтов, в том числе сам Кузмин, к 1920 году уже были членами Союза писателей[468]. Под предлогом существования собственного Союза в Союз поэтов могли не принимать прозаиков, однако этого не произошло, как в случае с пролетарскими поэтами. Очевидно, последних не хотели видеть среди членов Петроградского отделения по другим причинам, в первую очередь идеологическим.

Организацию Союза поэтов можно считать тактическим ходом: петроградские поэты нуждались в собственной среде. Помимо декларируемых в официальных документах целей и задач, одной из основных функций любой институции остается регулирование качества поля и его гомогенизация, что достигается разграничением и ограничением аудитории. Эта функция наиболее отчетливо проявляется через практики вхождения в сообщество новых членов. «Контроль на входе» является наиболее действенным способом стабилизации среды, а причины, по которым осуществляется вход одних и запрещается доступ другим, проясняют неявленную, недекларируемую в положениях и уставах (и, возможно, не до конца осознаваемую самими членами) цель создания организации.

Анализируя условия приема новых членов в Петроградское отделение, можно отметить, что одной из дискурсивных практик, реализуемых внутри него, было сужение среды и образование тесного, элитарного круга. Для этого была придумана сложная система вхождения новичков:

…редакционная коллегия рассматривает книжку стихов не менее чем в 5 печатных листов; такая книжка считается явным профессиональным признаком, благодаря которому коллегия может быть более снисходительной к оценке. Если же книжки нет, то в редакционную коллегию представляется не менее 10 стихотворений в рукописи или в печатном виде. В случае, если художественная ценность стихов признана, автор принимается либо в действительные члены Союза, либо в члены-соревнователи[469].

Для сравнения: