«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - Нина Константиновна Петрова

…Должен тебе сказать на войну пошел добровольцем и нисколько об этом не жалею. Человек побывавший в боях становится совсем другим и жизнь и свою любимую женщину и все окружающее он любит по другому. А какая воля вырастает, мужество. В бою середины нет, если ты хлюпик, трус погибнешь немедленно, если ты смел, имеешь сильную волю, управляешь своими нервами, имеешь холодный рассудок и невозмутимое, но трезвое спокойствие, никакая пуля тебя не возьмет. В боях или человек приобретает эти неоценимые качества, или погибает, середины нет. За это время я примерно десяток раз был в хорошеньких боях и каждый раз в самый горячий момент боя я вспоминал тебя, моя родная, а после боя еще раз вспоминал и после каждого боя хороших, нежных чувств становится все больше и больше. Вдали от войны, вдали от грохота разрывов снарядов и бомб, от назойливого жужжания вражеских самолетов, от лязга танков, трудно понять как это на войне, в боях, где все так сурово, и могут расти нежные чувства? Человек всегда любил жизнь, а на войне любовь к жизни удесятеряется. Но любить жизнь – это не значит дрожать за жизнь. Смелый, мужественный воин и трус, по разному любят жизнь. Смелый воин любит жизнь и бьется за нее до последнего вздоха, трус дрожит за свою жизнь и погибает всегда скорее. Милая моя Махнатка, сегодня у меня было время и я от всей души решил наговориться с тобой.

Передай моим любимым девочкам, что их папа смело бьется с проклятой немчурой для того, чтобы мои родные милые малютки не знали горя и печали. Будь здорова моя радость. Твой Димусь.

15.01.1943 г. …До рассвета остается два часа. Я нахожусь в небольшом степном хуторке. С рассветом начнется бой. Коротая остаток ночи до рассвета, я отыскал в боковом кармане шинели два твоих старых письма… Я прочитал твои письма. И представь себе, моя радость, какое на меня твои письма, случайно сохранившиеся, произвели на меня впечатление. И мне кажется на мгновение с моего лица даже сошла суровость, наложенная боями. Какой теплотой, молодостью и кипучей жизнью, если не сказать больше, веет от этих твоих писем. Признаться они меня здорово растрогали. Сердце больно, больно сжалось. Как хочется жить и еще хотя один раз обнять тебя, моя милая родинка. Хочется жить, но жизнь и для себя и для тебя, и для милых девочек, и для всего советского народа надо брать в жестоком бою с злобным и коварным врагом. После того, как я прочитал твои письма, я задумался, вихрем пронеслись в голове мысли и стало жаль прошлого, кажется мало жил и плохо жил. И после разгрома фашистских бандитов кажется жил бы совсем по-иному. Мне захотелось, очень захотелось написать тебе письмецо. Утром будет бой, горячий бой. Может быть ты и не узнаешь, какие мысли роились в моей голове в предрассветной мгле этого утра. А если получишь это письмо, то узнаешь что в бой я шел и нес в груди, в той груди, которая много выстрадала, твое имя, имя моей милой и славной Асюшки. Эх! Сколько хороших слов у меня накопилось для тебя, моя радость, всех и не перескажешь. Но что меня начинает сильно тревожить. Почему я от тебя не получаю писем. Порой мне кажется, не случилось ли чего недоброго. Хочется, очень хочется получить от тебя, хотя совсем, совсем коротенькое письмо.

Однако до сих пор ничего не получил. Буду лелеять себя надеждой, что скоро получу. Ну бывай здорова моя радость.

Твой Димусь.

17.01.1943 г. …Асюшка, тогда начался рассвет, был бой и все прошло, а сегодня я уже от того места совсем далеко впереди. Гоним и бьем немца. Родина должны быть освобождена и будет освобождена. Письма я тебе, Асюшка, все же пишу часто, но ни от тебя, ни от кого-либо других ни одного письма не получил. Скучно без писем и досадно. Другие получают, а я ни от кого. «Позабыт, позаброшен». Раны мои заживают. Морозы здесь стоят очень злые. Вот и все моя, любая родинка. Я никогда тебя так не любил, как люблю сейчас. Как ты мне дорога и люба. Бывай здорова. Привет дорогим девочкам.

Твой Димусь.

20.01.1943 г. Здорово Асюшка…

Как я соскучился по тебе и по милым девочкам. Когда идут бои, тогда не скучно, а даже можно сказать весело, а в перерыве между боями тоска, тоска, а тут, еще как на зло ни от кого ни одной строчки, ни одного ласкового живого слова. Иногда зло возьмет и иногда раздумаю, что может быть они не причем. Так живем и воюем. Если хочешь подробно узнать за что нам присвоили гвардейское звание, то найди в подшивке «Правду» за первое января и прочитай три этапа наступления наших войск на сталинградском фронте, моя часть геройски дралась в первом этапе и в третьем этапе, а во втором участвовали другие войска. Одним словом фашистскую сволочь мы здорово бьем и гоним с нашей родной земли. Твой наказ «вернуться с победой» я выполняю ревностно. И когда я первого января получил ранение в плечо мне предлагали отправиться в госпиталь, я (строчки стерты) плечо уже заживает. Твой Димусь.

26.01.1943 г. Асюшка, радость моя дорогая, ты и не знаешь какой у меня хороший день, а я самый счастливый человек во всем мире. Сегодня я получил твою открыточку, ту самую, которую ты писала рано, рано, утром первого января. Ровно три месяца я не получал ни от тебя ни слова и вдруг открытка, да разве это не радость. Получил я твою открыточку в большой станице [замазано. – Н.П.], за эту станицу шли очень серьезные бои. Фашистская сволочь крепко держалась за эту станицу, но они уже не могут устоять против напора наших войск. Бой был на редкость свирепый и в этом бою я получил осколочное ранение в плечо. Так что поздравление я получил с двух сторон, ты меня поздравляла с новым годом, а фашистские гады тоже поздравили, правда я им отплатил, но они меня тоже угостили. Из строя я не выбывал, но рана еще не зажила и сейчас… В фронтовой жизни я первый раз получил открыточку и сколько радости она мне принесла эта открыточка. Я узнал, что 24 дня тому назад, все вы жили так же как и прежде. Это радостно и мило. А я, моя любимая Асюшка, свою горячую любовь и уважение к тебе пронесу сквозь гром канонады, пороховой дым,