Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 3 - Василий Васильевич Рязанов

ВПУ мы столкнулись с разными видами обстрелов и бомбежек. Самым неприятным, пожалуй, был обстрел немецкими шестиствольными минометами. “Ванюша”, наверное, по аналогии с “Катюшей” прозвали их бойцы. Осколки этих мин не разлетались вверх и в стороны, как у снарядов, а стелились почти по самой земле.

Нам тогда многие ситуации, связанные с опасностью, обстрелом или бомбежкой, доставляли иногда больше причин для смеха и шуток, чем опасений. Так, девчонки-телеграфистки рассказывали, что на Калининском фронте их из землянок перевели в избу. Они там работали, держали связь, стучали на своих аппаратах. Вдруг бомбежка. С окна воздушной волной срывается маскировка, а затем и стекла вылетают. Один из офицеров подбежал к русской печи, стоявшей посреди избы, и начал забираться внутрь. Все сначала оторопели и только потом сообразили, что печь ведь стоит даже среди развалин, когда от дома ничего не остается. Такое своеобразное бомбоубежище. Как при землетрясении, мне говорили, надо становиться под капитальные перекрытия, в проемы окон и дверей, – остается костяк дома, – остальное рушится. Но залезть полностью в это самое безопасное место офицер никак не мог, задница торчала наружу. Девчонки посмотрели и начали хохотать, несмотря на продолжающуюся бомбежку. Напал такой приступ смеха, что долго не могли остановиться

А один раз мы чуть не погибли от рук своего же летчика. Был у нас в корпусе действительно замечательный летчик. Он воевал с начала войны, совершил множество вылетов, стал Героем Советского Союза. О его подвигах ходили легенды. И легенды были правдивыми, потому что воевал он превосходно, проявляя чудеса смелости, мужества, умения.

О чудесах. Летчики знают, что бомбы, сброшенные товарищами, иногда застревали в плоскостях самолета, грозя ежесекундно взорваться. А один бывший летчик, инвалид без обеих ног, рассказывал историю своего тяжелого ранения. Его подбили, он выбросился с парашютом, но в купол парашюта попала бомба, летящая с бомбардировщика. Купол погас, и он летел на бомбе, уже не помышляя о спасении. Но эта же бомба, взорвавшись, отбросила его взрывной волной и не позволила разбиться о землю. Ноги, правда, изувечило осколками так, что их пришлось отнять. Очевидцы этого чудесного происшествия, наверное, погибли от той же бомбы. Или случай со штурманом 820-го штурмового авиаполка М.Т. Забненковым. Зенитным снарядом его самолет был подбит, летчик ранен. Он направил горящую машину на танковую колонну врага. Это видел Рязанов, участвовавший в вылете. Но взрывной волной Забненков был выброшен из кабины и остался жив. Михаил Забненков бежал из плена, – удачно только с шестой попытки, – и вылетал потом на штурмовки Берлина. К разряду чудесных или хотя бы маловероятных можно отнести и многие случаи с Рязановым, невредимым остававшимся после невероятных переделок.

Наша радиостанция стояла в поле, у стога сена. Рязанов указывал цели летчикам: – Скопление противника на северной стороне. – Корректировал их действия. Погода испортилась, спустились низкие облака. Наступил перерыв, никакие самолеты не летали. А летчик, о котором идет речь, скажем “седьмой”, летал на «охоту», совмещая разведку со штурмовкой. Он умел самостоятельно выбирать цели и уничтожать их. Мы тогда не ожидали самолетов и удивились, услышав гул мотора. Засекли по радио позывные, доложили командиру, что “седьмой”. Вдруг он приближается, делает заход на наш стог и сбрасывает бомбы, к счастью, разорвавшиеся рядом и не причинившие нам вреда. Рязанов кричит: – Седьмой, ты что делаешь?! Ты нас атакуешь! А он: – Вижу цель, вражескую радиостанцию. Атакую. И снова делает заход. Рязанов в микрофон кричит свой позывной: – Я “Беркут” (не помню точно, может, был и другой позывной в этот момент). Ты меня бьешь. Не атакуй! Ты на меня идешь! А он: – Я знаю, куда я иду! Начинает обстреливать из пулеметов и пушек. Так несколько раз. И бомбил, и обстреливал. После того, как был израсходован весь боезапас, Рязанов в сердцах прокричал в микрофон: “Эх ты, мазила!” Когда, на разборе полетов “седьмому” сделали замечание о неумении ориентироваться в обстановке, он обиделся и возмущенно возражал: – Я прекрасно ориентируюсь. Атаковал немцев. Не попал, правда. Но ориентируюсь я безошибочно.

После этого случая мы еще тщательнее проверяли работу радиостанции. Рязанов, когда надо было передать что-то важное, просил нас сделать громче, а затем повторял несколько раз, например: – «Внимание! Домоткань занята нашими войсками. Идите на Бородаевку». Или: – Смотри внимательно, Пошивальников! Смотри внимательно! На западной окраине Беляевки наши войска.

Были такие случаи, когда наши войска занимали какой-то район, а радиограмма об этом пока поступит в корпус, расшифруется, пойдет в дивизию, оттуда в полк… Летчики, вылетающие на задание, летят бомбить поселок, не зная, что там уже наши войска. Кто-то из пехотинцев рассказывал, насколько это ужасно – попасть под огонь своих штурмовиков. Все сметающий вихрь, после которого он чудом остался в живых и, самое обидное, от своих же. В таких ситуациях управление по радио с земли было жизненно важным и решающим.

Во время воины многие летали, не считаясь со здоровьем. И летали великолепно. Хотя бы Мересьев, летавший без обеих ног. Летчик из корпуса Рязанова И. Драченко летал без глаза, который ему вырезали фашисты. Он был единственным летчиком, заслужившим три ордена Славы и Звезду Героя Советского Союза. В Киеве вышла написанная им книга “Ради жизни на земле” Я купила четыре экземпляра, и все их зачитали знакомые. Интересная книга. Уже в Германии, незадолго до окончания войны, погиб, протаранив “Юнкерс”, лейтенант Петр Иванников, который не мог ходить без костыля, и в полет брал его с собой, но летал прекрасно, упорно отказываясь от отдыха и замены. Можно привести много подобных примеров самоотверженности и мужества.

Тогда, в 1943-м, за короткое время были освобождены города Белгород, Харьков, Полтава, Кременчуг. Все чувствовали себя замечательно, несмотря на то, что были в пыли, грязи, спать почти не приходилось, обедать – тоже. Наша боевая работа проходила следующим образом. Мы сидели у радиостанции у НП в наушниках, ждали приближения самолетов, слушали позывные наших самолетов и, услышав, докладывали командиру корпуса: Товарищ генерал! Чернецов на подходе. (Так же мы докладывали и о других ведущих). Рязанов брал микрофон, уточнял летчику боевую задачу, наводил его на цели. Для штурмовиков, представляющих собой самолеты поля боя, тесно взаимодействующих с танками, пехотой, расчищающих им путь вперед, задача наведения и управления самолетами в бою необходима и чрезвычайно сложна. Командир, управляющий штурмовиками, должен прекрасно разбираться не только в летном искусстве и тонкостях воздушного боя. Он должен мгновенно оценивать все происходящее на земле, знать специфику сухопутных боев, атак пехоты и танков, противодействия им всеми видами стрелкового оружия, а также самолетами и танками, разбираться в