Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 3 - Василий Васильевич Рязанов

Нам выдали теплые летные комбинезоны, поскольку уже стояла осень. Эта одежда здорово нам помогла. Особенно удобно было в ней падать на землю во время обстрелов – мягко и тепло. Осень стояла теплая, но по ночам было сыро и холодно. Около месяца, наверное, на НП перед Днепром и затем на плацдарме мы провели в окопах. Перед форсированием и во время боев за плацдарм самолеты нашего корпуса много летали на разведку, фотографировали укрепления противника на правом берегу, дислокацию его сил, их перемещения. Разведкой и воздушной подготовкой форсирования, которая началась еще до выхода стрелковых армий к берегу Днепра, руководил В.Г. Рязанов.

Он часто прилетал на НП Шумилова. Летные комбинезоны, наверное, еще больше подчеркивали наш юный возраст: три девчушки-соплюшки, которым бы еще в куклы играть. Рязанов называл нас младенцами, а почти все генералы, с которыми мы встречались на НП, всячески старались нас поддержать и подбодрить. Спрашивали, не страшно ли нам, шутили, рассказывали смешные истории, расспрашивали о доме, о довоенной жизни. Чувствовалось, им самим приятно было поговорить на какие-то не связанные с войной темы, на минуту отвлечься от тяжелых забот.

Во время форсирования Днепра наша авиация непрерывно прикрывала переправу, артиллерия обстреливала правый берег. Но когда бойцы Шумилова немного зацепились там, то несколько дней не могли продвинуться ни на шаг. НП Шумилова находился на возвышенности у самого берега. Хотя эта возвышенность была ниже, чем крутые правобережные холмы, но обзор был хороший, просматривался почти весь плацдарм. Помогала и авиация. Летчики непрерывно докладывали обстановку на правом берегу. Вражеский натиск усиливался. Немцы бросали в бой новые резервы. Были видны непрерывные разрывы на правом берегу и в воде. Обстреливался и левый берег.

Солдаты переправлялись кто как мог. Самые различные лодки, плоты, наспех сколоченные из бревен, досок, дверей, оконных рам. Все шло в ход. Связывались бочки, а пространство между ними покрывалось ветками ивы, которые росли на берегу. Солдаты вдвоем, втроем, усаживались на достаточно широкую доску и, как индейцы, гребли саперными лопатами, обломками досок, прикладами, просто руками, погружаясь в воду по грудь и по шею. Каждый, как мог, стремился на ту сторону.

Конев прибыл на НП, когда ушли наши истребители. Тут же, словно дожидаясь этой минуты, налетели “хейнкели” и начали бомбить переправу и плацдарм. Прилетела и большая группа «фокке-вульфов», расстреливая пловцов. На НП находились М.С. Шумилов, член Военного Совета армии З.Г. Сердюк, В.Г. Рязанов и командир 4-го истребительного авиакорпуса генерал И.Д. Подгорный. Появились и бомбардировщики противника. “Юнкерсы” спокойно выстроились в круг прямо перед нами и, как на демонстрации учебного бомбометания, начали бомбежку, пикируя один за другим. На Шумилова было больно смотреть.

Группа штурмовиков нашего корпуса, прикрывавшая плацдарм от танковых атак немцев, возвращалась с задания. Конев сказал Рязанову, не помню дословно, но смысл такой: – Рязанов! Надо сделать что-то. Нельзя допустить, чтобы вражеская авиация господствовала над переправой.

Рязанов взял микрофон, запросил ведущего группы возвращающихся ИЛов. Спросил, есть ли у них еще боеприпасы. Штурмовики должны были возвращаться на аэродром, не израсходовав полностью боезапас. Вражеские истребители часто нападали на наши самолеты, возвращающиеся с задания, подстерегая их над нашей территорией. Могли быть и другие непредвиденные ситуации. Сейчас произошел такой экстренный случай. Ведущий ответил утвердительно. С нашей стороны показалась шестерка ИЛов с истребителями прикрытия. Рязанов скомандовал: – Внимание! Всем группам. Все самолеты (называет фамилию ведущего возвращающейся группы) атакуют “фокке-вульфы”. ”Горбатые” и “маленькие” (называется фамилия ведущего подходившей шестерки) атакуют “юнкерсы”. Вступить в бой всем. Как поняли меня? – Ведущие ответили: – Вас поняли. Атакуем. Позже в воспоминаниях Бегельдинова я прочитала, что это он со своей группой получил приказ Рязанова идти навстречу немецким бомбардировщикам. Вместе с прикрытием истребителей под командой Сергея Луганского они разогнали и частично сбили до 30 “юнкерсов”, за что Бегельдинов получил первую Звезду Героя Советского Союза. По другим источникам и воспоминаниям ведущим был Нестеренко (или он вел первую группу? Скорее всего, был не один такой эпизод).

Девятка штурмовиков, резко изменив курс, пошла на “фокке-вульфы”. Это было неожиданно для немцев, привыкших, что штурмовики избегают встречаться с ними. А тут, – словно жертва набрасывается на хищника. Передние мощные пулеметы ИЛов – очень грозное оружие. Это немцы знали и почувствовали на себе еще раз. Штурмовики сбили три или четыре “фокке-вульфа” и разогнали остальные. Помогли истребители прикрытия штурмовиков, смело набросившиеся на врага.

Те ИЛы, которые летели бомбить танки, плотным строем приблизились к “юнкерсам” и неожиданно для них выпустили реактивные снаряды. Они взорвались в самой гуще вражеских бомбардировщиков. От одного прямого попадания начали взрываться бомбы на борту “юнкерса”, осколками поражая соседние самолеты. «Горбатые» открыли пулеметный огонь. Вражеский круг смешался. Бомбардировщики немцев начали разворачиваться на обратный курс, в спешке сбрасывая бомбы, куда попало.

Конев похвалил Рязанова и приказал продолжать бить неприятельские танки, использовать массированные удары штурмовиков, вызывать самолеты, снаряженные противотанковыми бомбами, штурмовать немецкие танки волна за волной, не дать им атаковать наши войска на плацдарме.

Появились новые немецкие самолеты. Но тут подоспели наши истребители из корпуса Подгорного. Они смело атаковали немцев, демонстрируя высокую технику пилотирования, меткость, уверенность в своих силах. Генералы увлеченно следили за воздушными боями. Рязанов непрерывно отдавал команды своим летчикам. Наши истребители сбили несколько вражеских самолетов. Остальные развернулись и оставили поле боя. Советские воздушные бойцы патрулировали над переправой.

Конев снял фуражку, вытер платком лоб и сказал: – Молодцы истребители. Дрались отлично. – У радиостанции в этот момент были Таня Лебедева и Кира Астафьева, а я сидела в окопе и, не отрываясь, следила за происходящим боем. Динамик обычно выводился и устанавливался на громкую связь, и мы могли слушать все переговоры. Видимость была великолепной, как на экране в кино, когда сидишь в первых рядах, и показывают крупные планы.

Я была горячим патриотом штурмовиков, и не выдержала, услышав похвалу истребителям, когда штурмовики тоже работали отлично. Конев несколько раньше похвалил и штурмовиков, но я или забыла об этом или посчитала, что вся слава победы должна принадлежать только штурмовикам и сказала: – Да что там истребители по сравнению со штурмовиками? Если бы не штурмовики, истребители ничего бы не смогли сделать. Конев посмотрел строго на меня и сказал: – Вот возьму и переведу тебя к истребителям. Что ты тогда скажешь? – А я никуда от штурмовиков не уйду. – Как это не уйдешь? Я командующий фронтом, а ты ефрейтор. Я прикажу, и ты исполнишь приказ, – улыбнулся Конев. Я испугалась и замолчала. Чуть позже эти мои слова вспомнил Рязанов и привел их уже в качестве назидания своим подчиненным,