Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

– Можешь радоваться, мы не сошли с ума, – сказал Ибрагим, засунув руки в карманы джинсов и прислонившись спиной к деревянным перилам. – Слушай, из Варты нет выхода. Я не смог ни с кем связаться ни по телефону, ни через интернет. Более того, поиск не выдает ни одного результата о Стамбуле. – Он глубоко вздохнул. – Я больше не могу слушать любимые песни в исполнении любимых групп, не могу постить смешные видео на старой странице в социальных сетях и лайкать дурацкие фотографии, на которых меня отметили товарищи по команде.

Сначала я не понимала, о чем он говорит. Что значит «старая страница»? Неужели у него теперь есть новая? И если он не мог слушать любимые песни в исполнении любимых групп, то что же он слушал и как? Мой желудок болезненно сжался, когда я вспомнила, что не смогла дозвониться отцу, а его номера, по словам оператора, не существует.

– Хочешь сказать, мы оказались в другом измерении?

– Я ничего не пытаюсь сказать. – Он обернулся на меня через плечо.

Шипение сигареты Эфкена все время заполняло мои мысли, но я не отрывала взгляда от Ибрагима. Здесь явно происходило что-то немыслимое. После всего пережитого путешествие по измерениям уже не должно казаться мне таким странным. Чего только стоит заиндевевшая полная луна на небе. Я думала, что Эфкен по крайней мере посмеется над нами или скажет что-нибудь оскорбительное, но он просто молчал.

– Что могло стать причиной этого? – У меня в голове проносились тысячи устаревших теорий, и мысли путались так, что я чувствовала себя настоящей идиоткой. – Допустим, это действительно случилось, и мы оказались в другом измерении, но должна же быть какая-то причина, верно? Есть ли другие, кто попал в другое измерение?

– Как давно ты здесь?

– Около недели, – неожиданно ответил за меня Эфкен. Неужели уже прошло столько времени? Мне казалось, что прошла целая вечность. Это шокировало меня, но я старалась не подавать виду. Я не смотрела на Эфкена, но чувствовала, что он наблюдает за нами.

Ибрагим глубоко вздохнул.

– Я оказался здесь примерно в это же время три года назад, – сказал он. – И за три года я не встретил никого с такой же историей, как у меня. Встречал туристов, но все они из этого мира. – Я в замешательстве посмотрела на него. – Наверно, дело во времени года. По крайней мере, тот факт, что мы оба попали сюда в один и тот же месяц, указывает на это.

Промелькнувшие в голове воспоминания заставили меня вздрогнуть.

– До того как я попала сюда, в Стамбуле происходили странные вещи… – сказала я. – Каждый год. Уверена, ты сталкивался с ними.

– Имеешь в виду природные явления? Да, каждый год в это время происходят землетрясения, наводнения, пожары, нападения хищников, – спокойно ответил он. – В тот год, когда я попал сюда, все часы в мире остановились. Помнишь тот день?

– Да, – ответила я. – Я помню это так же четко, как задувала свечи на день рождения. – Я глубоко вздохнула. Мы праздновали мой день рождения, как вдруг все часы на наших телефонах, на стене, в телевизоре и на руках остановились. Это длилось всего девять минут. Эксперты сказали, что якобы полнолуние оказало такой эффект и повредило механизмы.

– Я оказался здесь через несколько дней после этого, – сказал Ибрагим.

– Хочешь сказать, эти природные явления как-то связаны с перемещением по измерениям? – Я выжидающе посмотрела на него, но он лишь устало моргнул и кивнул. – Надеюсь, я просто сошла с ума и это безумные галлюцинации от транквилизаторов, которые я принимала в психушке.

– К сожалению… – сказал Ибрагим, отталкиваясь от крыльца и вынимая руки из карманов, – здесь все настолько реально, что прошлая жизнь будет казаться тебе ложью.

– Я распадусь на части, если поверю в это, – сказала я. – Ты видел полную луну в небе? – Он снова кивнул мне. Мои нервы были на пределе, глаза предательски покалывало, но я не позволяла себя плакать. Я просто качала головой, изо всех сил стараясь держаться. – Лучше бы я ее не видела. А недавно на лес что-то опустилось и накрыло его, как прозрачный купол.

Ибрагим только хотел что-то снова сказать, но Эфкен опередил его.

– Вы это серьезно? – хмыкнул он, и я была уверена, что он закатил глаза. – Перемещения в пространстве, невидимый купол и прочее дерьмо…

– А, то есть заиндевевшая полная луна на небе – это нормально, а лес под прозрачным куполом нет? – Я повернулась к нему. – Почему ты так жесток? Ты хоть понимаешь, что мы чувствуем?

– А мне-то какое дело до ваших чувств? – Он пожал плечами. В пустыне каплю воды найти проще, чем увидеть в его глазах хоть какие-то эмоции. – Пошли уже.

Я перевела взгляд на Ибрагима, потому что у меня еще оставались вопросы. Тут Эфкен прорычал «Вперед!», и я, стиснув зубы, повернулась.

– Может, мне остаться, Пахлава? Тебе наверняка нужен сторожевой пес перед дверью. Привяжи меня к перилам, а? – ехидно спросил Ибрагим, на что Эфкен бросил на него убийственный взгляд. Ибрагим ответил ему милой улыбкой. – Слушай, свяжи меня, и я не подойду к Ярен. Буду послушно лаять под дверью до твоего возвращения.

– Если еще хоть раз упомянешь ее имя, я с тебя шкуру спущу живьем, – сурово сказал Эфкен, и грозовые тучи в его глазах несли смертельную угрозу, словно удавка на шее приговоренного к повешению.

Ибрагим молча отступил.

– Тогда я просто заберу свое разбитое сердце и уйду.

– Отвали.

– Уходи, детка, уходи, уходи[5]… – Когда Ибрагим обхватил себя руками и начал нежно поглаживать плечи, в моей голове расцвела, как цветок, мысль, что я попала в психбольницу. Эфкен был врачом, который пичкал меня лекарствами, от которых я еще больше впадала в безумие; Ибрагим – еще одним сумасшедшим на соседней койке, а Ярен, возможно, под нашим влиянием. Мне на сердце было горько оттого, что история Лейли и Маджнуна[6] закончилась столь трагично.

Медленно удаляясь от нас, Ибрагим исполнял драматические танцевальные па и продолжал громко напевать:

– Пакуй чемодан, детка, и уходи на все четыре… – Он повернулся к нам, прыгая по снегу и пятясь назад, драматично протягивая руки и глядя на нас с наигранной болью в глазах, прямо как эффектная Седа Саян[7] в своих музыкальных клипах. – Ты развернулась и ушла, даже не попрощавшись… – снова пропел он строчку из песни. – Теперь я лишь вспоминаю о тебе, оставшись в одиночестве… – Когда он вдруг потерял равновесие и упал задницей в сугроб, я осознала, что в ужасе смотрю