Золотой Оклад или Живые Души. Книга чудес - Пётр Георгиевич Паламарчук

С войною была связана и история настоятеля храма отца Руфа («рыжего» по-латыни). Он состоял танкистом и, когда в его машину угодил снаряд, поклялся до смерти служить Богу, коли приведется выжить. Ему отняли ногу, но он действительно не погиб и уже несколько десятилетий числится здесь настоятелем. По стезе родителя пошли и сыновья. В приходе можно было наблюдать редкий в те поры случай, когда именно священник взял в руки «двадцатку», а не наоборот: он благодушно командовал, будто взводом на фронте, покорно внимавшими старушками по всем вопросам церковного управления.

В руках у батюшки я заметил почти вышедшую теперь у православных из обихода кожаную лестовку (она истово сохраняется покуда что староверами; а в виде четок, по которым читаются молитвы, со светлыми костяшками после каждого десятка темных, кои означают «Отче наш» — католиками). Поговорив про нее, мы затем рассудили про свечи. Мне тогда представлялось, что они гораздо удобнее устроены на Западе: вместо наших, которые, подпаливши снизу, затем нужно с усилием втыкать в медные гнезда подсвечника, там, наоборот, в исподе свечи делается дырка, которую насаживают на штырь; а не то еще изготовляют цветные плошки с залитым туда стеарином, что, спокойно выгорая дотла, ничего не коптит и бросает вокруг красивые отсветы. А. батюшка рассказывал в свою очередь, что на древнем Востоке и в Греции, где ему привелось побивать, свечи принято ставить в песочную горку; да и вообще, по его мнению, всякое церковное обыкновение навряд ли стоит круто менять, не рассудив о последствиях.

Тут, конечно, разговор перешел на Патриарха Никона; будучи ревностным «никонианином», я был рад найти у собеседника единомыслие в том, что разумные и с любовью перемены все-таки вполне возможны. Спорить в тот год вряд ли бы кто согласился, ибо местные жители еще продолжали обсуждать зимнее чудо. На Татьянин день тогда приключилось весьма знаменательное событие.

С некоторой поры прямо рядом с Новым Иерусалимом стало расти не по дням, а по часам совершеннейшее чудище, которое местные жители жестоко, но точно обозначили «задницей сатаны». Это должно было быть самое большое здание в Европе, перекрытое единым куполом: огромный шар, внутри которого военное ведомство собиралось испытывать заряды высоких энергий. Сооружение постепенно переросло обительские кресты, тем паче что колокольню взорвали опять-таки во время войны (утверждали, что немцы, но не невероятно, что и «свои» при отходе), идеально-шаровым обличием напоминая яйцо, снесенное бесовским отродьем в одном из самых святых мест Руси.

И ничего с ним поделать было, конечно, тогда невозможно, хотя кто-то и пытался робко выступать. А раным-ранешенько двадцать пятого января вышел сторож на заре за малой нуждою… Вдруг слышит позади жуткий грохот (я так и представляю его с отверстым ртом, держащим орудие обеими руками, разворачивая вокруг оси и не прекращая струения), — а стометровой уродины нет как нет! Сложилась в одночасье будто коробка, ни одного человека не погубив.

Потом было долгое расследование; года два одни лишь обломки вывозили. За это время я успел про то происшествие сочинить рассказ и тихонько, с экивоками, просунуть через цензуру; приятель поэт Владимир Карпец чуть позже напечатал поэму «Татьянин день». А прокуратура только и нашла, что рабочие не соблюли технологии — где-то болтик недотянули или шпинтик вместо сварки молотком присобачили…

Автор сего иудотворения в день крушения должен был получить за него докторскую степень, но вместо банкета угодил на инфаркт. Позже, за общим развалом, именуемом на правительственном наречии перестройкою, намерение как бы то ни было все-таки достроить Левиафан наконец оставили вовсе — так и остался наш Новый Иерусалим в единственном своем величии.

…Направляясь обратно, мы пошли к речке Истре, переименованной Никоном вокруг обители в Иордан, выкупались и нашли на породистом гнилом бревне пышную охапку уже осенних мохнатых опят.

35

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ О СВЕЧАХ И ЛЕСТОВКАХ, ВОЗНОСИМЫХ В ЧЕСТЬ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ.

ЧУДО 1. В 1513 году в одном городе во время службы в храме из-за большого стечения народа не хватило свечей, чтобы поставить перед образом Богоматери. Тогда градоначальник отдал множество чистого воска мастеру по имени Христофор, повелев вылить тридцать две великих свечи. Он же, взявши его, с поспешением взялся за дело. Изготовив заказ, Христофор взвесил свое изделие, и внезапно вместо восьми пудов оно потянуло вдвое больше. Весьма удивившись преславному чуду, мастер возвестил о нем в церкви. А люди, догадавшись, что все произошло по воле Царицы Небесной, взяли свечи и возжгли их на кандиле. Они горели много дней не сгорая; а народ, зря сие, возвеличил Матерь Божию. Это знаменитое чудо прославляется повсюду даже до сего дня… В том же городе в 1556 году случилось подобное происшествие со свечами, которые пылали и не убывали.

ЧУДО 2. В лето 1489-е в некоем городе во время нашествия иноплеменников у одного человека подожгли дом, сгоревший до основания. А у него хранились двое четок: одни стеклянные, другие деревянные, по коим он возносил молитву ко Богородице. Их огонь миновал, не повредивши ничем даже нитей, на которые они были нанизаны. Многие услыхав про сие чудо, удивились и приобрели великую веру ко пресвятой Богородице. Они тоже сделали себе подобные четки и стали по ним молиться Царице Небесной Да сподобит Господь тех, кто читает сию книгу, принять этот благой обычай и приносить достойную молитвенную дань Пресвятой Деве.

ЧУДО 3. В другом городе также случился пожар. Один человек вбежал в дом свой с двумя слугами, желая его спасти; и сгорели хозяин с обоими помощниками. Когда же искали их тела, то не нашли ничего, кроме одного плеча, где лежала лестовка, по коей сей человек молился Богородительнице — к ней огонь не прикоснулся вовсе. Вот чудесная сила Пречистой: ибо велика польза постоянного ношения с собой четок для исправления по ним мольбы ко Царице Небесной!

ЧУДО 4. В 1565 году в одной стране у некоего болярина за время Великого Поста ко Святой Пасхе выросло среди поля пречудесное дерево в человеческий рост, не похожее ни на какие другие. На его ветвях вместо листьев висело многое множество лествиц, точь-в-точь таких, какие и мы употребляем, однако настолько крепких, что их невозможно было разорвать. Господин же имения, увидавши сие, повсюду прославил явление и разослал четки по разным странам для истинного свидетельства,