Морские истории - Иван Степанович Исаков

— Это покажет будущее, — с невозмутимым спокойствием ответил кандидат в адвокаты.

— Скажите, а не бывает ли нежелательных недоразумений у вас с окрестными крестьянами?

— Как вам сказать... Если мамасахлисом[80] является крепкий старик семидесяти с лишним лет, происходящий из простых крестьян, который сам трудится от зари до захода солнца, и если его сыновья не гнушаются работать чабанами, причем временами помогают односельчанам мелкими одолжениями, улучшением породы овец, ветеринарными советами (это функция брата) для ликвидации их болезней или эпизоотий (что весьма выгодно и для наших стад), — то вы можете жить здесь вполне спокойно, пока в местные дела не начинает вмешиваться власть... ну хотя бы в лице уездного начальника и его чапаров[81].

— Благодарю вас за интересное сообщение... — внешне невозмутимо изрек сенатор, проглотив последнюю пилюлю.

Во время разговора снизу подскакал один из хорунжих, посылавшийся в Душети. Склонившись с седла, гонец конфиденциально доложил, что в доме уездного начальника все давно готово для делового разговора.

Позже выяснилось, что в кабинете начальника на столах были разостланы топографические карты, схемы, планшеты и наброски различных вариантов намеченных трасс будущей железной дороги, сопрягающейся около Мцхеты с магистралью Баку — Батум, а на большой открытой веранде красовались сомкнутые обеденные столы с ранними травушками, болоками и другими дарами карталинской весны, ожидавшими подачи горячих шампуров с шашлыком и кябабом, приготовленных под верандой из молодого барашка.

Таким образом, в этот день предстояло еще раз «вернуться к нашим баранам».

Ватацци выслушал это сообщение в почтительной редакции начальника эскорта. Он уже дал перчаткой сигнал для возвращения, забыв попрощаться с оригинальным пастухом, как вдруг вспомнил, что, собственно, пока они ничего не видели и не слышали относительно туннеля. Тогда, обращаясь к будущему адвокату как к аборигену этих мест, он спросил:

— А скажите, почтеннейший, что вы думаете — вашему процветанию намечаемая дорога не повредит?

— Нашему? Не думаю. А вот вашему — может повредить.

— Позвольте, я что-то не улавливаю оснований для такого заключения.

— Очень просто! Строительство Симплона, насколько помню, потребовало не то семь, не то восемь лет и массу рабочих. Это значит, что через несколько лет в этих местах, так же как и в Северной Осетии, увеличится на несколько тысяч число рабочих и соответственно сократится количество крестьян, занятых земледелием или овцеводством...

Ватацци ударил перчаткой возницу по плечу. Преодолев крутой поворот и спуск, фаэтон, а за ним и вся кавалькада выкатились на пологий спуск к Душети.

«Пожалуй, сегодняшний разговор с экстравагантным пастухом был не так уж бесполезен, и он один, по сути, оправдывает всю поездку...» — так думал сенатор, сидя с непроницаемым лицом.

В этот день идея проекта потеряла один голос «за».

Вряд ли стоит описывать банкет на веранде. Разве только следует упомянуть о крайнем недоумении топографов и путейцев, которые с утра ожидали, каждый около своего планшета (воплощавшего тот или иной вариант начала генеральной трассы). Ни один из членов комиссии даже не зашел в рабочий кабинет, а все изыскатели были приглашены к столам не с планшетами, а с подносами.

Дальнейшей судьбы этой комиссии и самого проекта Транскавказской железной дороги автор точно не знает. Известно лишь, что проект не был осуществлен, несмотря на то что затратили немало денег и времени на изыскания, начало работ и на заседания.

Характерно, что в 1912 году, когда вышел в свет VI том Военной энциклопедии, на 506‑й его странице в серьезной оценке Военно-Грузинской дороги было напечатано: «До устройства прямой перевальной железной дороги через главный хребет она (Воен.-Груз. дор.) продолжает сохранять важное (стратегическое) значение». Это значит, что еще в 1912 году в российском генеральном штабе были ученые мечтатели, оторванные от понимания реальных возможностей государства. Во время первой мировой войны вопрос о Транскавказской железной дороге пришлось совсем оставить. Хотя нетрудно видеть, что ее необходимость стала еще более насущной, поскольку Тифлис быт избран ставкой главнокомандующего Кавказским фронтом.

Но всего лишь за год до того, очевидно решив, что еще мало затрачено казенных денег, а реклама за границей поставлена недостаточно солидно, были приглашены иностранные инженеры в качестве экспертов. Набирали их преимущественно из числа имевших какое-либо отношение к постройке Симплонского туннеля, и, хотя среди них находились специалисты различных национальностей, широкая публика называла их «швейцарскими инженерами».

На этот раз выезды на трассу, так же как и рассмотрение нескольких вариантов проекта в целом, были поставлены на широкую ногу. «Швейцарцы» получали солидный гонорар, а попутные обеды, пикники и банкеты организовывались с таким размахом, что даже Шакро остался доволен, поскольку ни одна из партий иностранных консультантов не проезжала мимо Белого духана без длительного изучения различных сортов кахетинских и карталинских вин и многочисленных вариантов приготовления традиционных блюд из барашков.

Насколько ошибались казенные мечтатели старого времени, подтверждает тот факт, что при возросшей мощи Советского Союза идея реализации перевальной дороги отложена на будущее время, тем более что острота проблемы значительно снижена постройкой причерноморской железной дороги (Туапсе — Сухуми — Цхакая).

Судьба двух тушетских магистров-пастухов осталась неизвестной, поскольку гражданская война забросила автора к берегам Балтийского моря и позволила впервые вернуться домой только в 1922 году, когда сенатор Эммануил Александрович Ватацци уже отбыл из Тбилиси далеко за пределы карталинских и кахетинских пастбищ. Вот почему так и не довелось узнать, удалось ли владельцам огромных отар укрыться на родине под буркой чабанов или пришлось срочно отбыть через Батуми и Константинополь в просвещенную Европу. Конечно, без бурок и папах, а в визитках и брюках в полоску, столь обязательных для каждого уважающего себя адвоката.

———

КАК «ГЕБЕН» И «БРЕСЛАУ» ПРОРВАЛИСЬ В ЧЕРНОЕ МОРЕ

Случай, который с полной достоверностью описан в этом рассказе, произошел в Севастополе в те давние времена, когда Черноморский флот состоял из одного старенького крейсера да еще из двух или трех маленьких миноносцев и тральщиков. Это было все, что осталось в наследство от сбежавшего «черного барона» Врангеля.

Вспоминая те дни, я до сих пор продолжаю недоумевать, откуда у наших моряков было прекрасное расположение духа и значительная доля веселой беспечности, хотя не дальше как в Босфоре периодически появлялись дредноуты Антанты, флоты которой раздулись к концу войны до невероятных размеров. Любая крейсерская эскадра новейших кораблей без особых усилий могла бы расправиться с соединением, которое носило громкое название: Морские Силы Черного моря.

Еще недавно арифметическая численность этого исторического флота была не так мала: в него входили бывшие землеотвозные шаланды («грязнухи») и несколько пароходов