Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев - Андрей Борисович Шолохов

осознавая, что пути Германии и России все больше начинают расходиться, а в дальнейшем возможно и военное противостояние. Это он высказал вскоре по приезде в беседе с одним из своих знакомых: «Знаете ли, что такое война? Это такое несчастье, такое бедствие, что желать ее – величайший грех, и, напротив, ее надо избегать всевозможными способами. Сохрани меня Бог от войны с кем бы то ни было; но чтобы подраться с немцами – готов отдать десять лет жизни… Рано или поздно, наделают он и нам хлопот. Нам ведь от них ничего не надо, а им давно хочется отхватить от нас западные губернии да Польшу. Но трудно ожидать, чтобы они этим удовлетворили свой волчий аппетит. Вот, по моему мнению, и следовало бы сократить их теперь же»[149].

2

Не только Германия привлекала пристальное внимание М. Д. Скобелева. Думами он постоянно возвращался в Среднюю Азию, где в тугой узел переплелись интересы двух могущественных держав: Российской и Британской империй. Здесь происходили бурные события.

После успешного завершения Хивинского похода, а особенно с ликвидацией Кокандского ханства царское правительство, прочно утвердившись в центральной и восточной частях Средней Азии, резко активизировало свою деятельность в ее западных районах. Красноводский плацдарм, значительно расширившийся в 1869 году, послужил исходной базой для дальнейшего продвижения войск Российской империи в глубь областей, населенных туркменскими племенами. На этом настаивали перед царскими властями помещичьи, а особенно буржуазные круги России, заинтересованные в прокладывании торговых путей в уже завоеванные земли по побережью Каспийского моря и с берегов Кавказа. С этими были согласны и государственные деятели самодержавия.

Общая обстановка в этом районе осложнялась энергичными подрывными действиями британских агентов. Английские колонизаторы продвинулись далеко и в глубь Азиатского контингента, укрепляя там свои опорные пункты. Их влияние в соседних с Туркменией Иране и Афганистане значительно расширилось. Царское правительство в своей политике по отношению к среднеазиатским ханствам учитывало угрозу «опережающего проникновения» британского соперника. В Туркмении эта опасность для Петербурга была особенно острой и реальной. В 70-80-х годах Иран (прежде всего его северная провинция – Хорасан) стала базой военно-политической экспансии Англии в Среднюю Азию.

Британские эмиссары вели разведывательную и пропагандистскую деятельность среди местного населения пограничных с Туркменией районов Ирана. Сюда из Индии и Турции стали доставлять крупные партии оружия для тех, кто согласился бы выполнять интересовавшие Британскую империю «охранные функции».

Интриги британских агентов вызывали серьезные опасения российских властей за свои позиции в Туркмении и в некоторой степени стимулировали их деятельность по более прочному закреплению занятой территории и планомерному ее освоению. В марте 1874 году царское правительство ввело «Временное положение о военном управлении в Закаспийском крае». Оно предусматривало создание в рамках Кавказского наместничества Закаспийского военного отдела. В его состав вошли земли от восточного побережья Каспийского моря до западных границ хивинских владений (очень неопределенных) и реки Атрек на юге[150]. Центром отдела был намечен Красноводск, основанный в 1869 году.

Что же представляла собой Туркмения накануне ее присоединения к России? Об этом мы найдем сведения в «Истории Туркменской ССР».

Обширная территория Туркмении на западе граничила с Каспийским морем, образующим большой залив Кара-Богаз-Гол (Кара-Бугаз) и значительно меньший по площади Красноводский залив. Восточная граница Туркмении в основном несколько заходила за реку Амударью. На юге граница довольно четко очерчивалась хребтом Копетдаг и горными районами на севере Афганистана. Здесь с гор текут реки и ручьи, питающие оазисы на юге Туркмении. На севере туркменские земли подступали почти к Аральскому морю.

Большую часть Туркмении занимала пустыня Каракумы, одна из самых бесплодных в мире. Только отдельные колодцы и водяные ямы оживляли в то время безлюдные просторы Каракумов и давали возможность караванам пересекать пустыню. Наиболее населенные земли Туркмении находились на юге. Оазисы вытянулись вдоль гор длинной и узкой лентой. В непосредственной близости к Копетдагу находился один из центров Туркмении – Ахал-Текинский оазис, или Ахал-Теке.

Другой крупнейший оазис – Марыйский (Мервский) отделяла от русских владений полоса пустынных степей. Он еще какое-то время после описываемых событий лавировал между Хивинским ханством, Афганистаном и Персией, но позднее также был присоединен к Российской империи.

Как бы столицей Ахал-Текинского оазиса считался Геок-Тепе. Под этим названием был известен район, состоявший из ряда населенных пунктов: старого, или Куня-Геок-Тепе, Денгиль-Тепе (в восьми километрах к югу) и Янги-калы (около двух километров от последнего).

Хозяйство туркмен носило смешанный характер. Его определяли скотоводство и земледелие на поливных и богарных (без искусственного орошения) землях. Обработка земли была примитивной: применялись деревянные сохи и бороны. Ирригационная система требовала больших затрат труда, но отсталая техника не могла обеспечить высокие урожаи. Среди зерновых преобладали ячмень и пшеница, широкое распространение получили садоводство и бахчеводство.

В донесениях царских военных властей особенно подчеркивались «большой труд, прилагаемый населением к обработке земли», поля сжатого хлеба, обширные бахчи, сады при домах. Крупное значение в хозяйстве туркмен имело скотоводство, хотя некоторые дореволюционные русские авторы отмечали, что скота у текинцев было сравнительно немного. Особое значение имело коневодство и овцеводство. Шкурки каракульских овец, разводимых в Туркмении, высоко ценились и экспортировались.

Большинство туркмен перед присоединением к России не были уже кочевниками в собственном смысле этого слова. Однако, несмотря на постоянную занятость земледелием и садоводством, они жили в кибитках и только немногие в небольших глинобитных хижинах.

Значительная часть туркмен принадлежала к текинцам (теке), остальные относились к сарыкам, иомудам и другим племенам.

В политическом отношении Туркмения была раздроблена. Текинцы выбирали ханов, которые, впрочем, пользовались ограниченной властью и находились в зависимости от собрания представителей родов (генгеш, маслахат). Эти собрания созывались для разрешения важнейших вопросов, «когда дело касалось всего народа или целого племени».

Одним из почитаемых занятий в Туркмении было аламанство – набеги на соседние земли с целью грабежа и увода рабов. Так, персидские рабы считались своего рода денежной единицей для уплаты калыма. «Покупные деньги за жену составляли один или два персидских раба, и часто туркмен шел на аламанство, чтобы приобрести возлюбленную за эту цену», – пишет А. Н. Куропаткин, прекрасно знакомый с туркменскими обычаями. Численность участников туркменских отрядов, выезжавших аламанить в Персию, достигала 150-1000 человек[151].

Между начальником Закаспийского отдела генералом Н. П. Ломакиным (создан в 1874 году для управления туркменскими территориями, уже подчиненными России. – А.Ш.) и руководителями соседних туркменских племен (прежде всего крупнейшего племени теке) началась переписка об установлении мирных и дружеских отношений. Местные жители оказывали поддержку русским войскам в походе против хивинских правителей, предоставляли русским отрядам транспортные средства, снабжали продовольствием. Однако насильственные действия царских военачальников, мало считавшихся с