Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев - Андрей Борисович Шолохов

Большой вред для установления подлинно мирных и дружественных отношений с туркменским народом наносила также внутриведомственная несогласованность, неясность общей политической линии царского правительства в Туркмении.

Авторы «Истории Туркменской ССР» справедливо пишут, что в середине 70-х годов появилась реальная возможность мирного присоединения Ахал-Теке к России[153]. В этом было заинтересовано подавляющее большинство текинского населения, измученного грабительскими действиями иранских, хивинских и бухарских властей, разоренного постоянными набегами, которые организовывала феодальная верхушка.

Положение в Туркмении особенно осложнилось в период русско-турецкой войны 1877–1878 годов. При содействии британских властей в Среднюю Азию (как в Афганистан и Кашгар) прибывали различные представители турецкого султана, пытавшиеся вести там антирусскую панисламскую пропаганду.

Самые высокопоставленные члены британского правительства откровенно намечали военно-политические диверсии в Средней Азии и прямой поход туда английских войск. Премьер-министр Биконсфильд 22 июня 1877 года писал королеве Виктории о своих соображениях: «Если Россия должна быть атакована из Азии, то войска должны быть отправлены в Персидский залив, и императрица Индии (т. е. королева Виктория. – А.Ш.) должна приказать своим армиям очистить Среднюю Азию от московитов и загнать их в Каспий. Мы имеем хороший инструмент для осуществления этого в лице лорда Литтона, который и послан туда с этой целью»[154].

Английский публицист М. Мак-Колль подтверждает, что после поездки в конце 1876 года на Константинопольскую конференцию представителя правительства Великобритании лорда Солсбери в Лондоне уже был разработан конкретный план военных действий против России. Он предусматривал крупные операции в Средней Азии и на Ближнем Востоке. «Проектировалось сделать попытку поднять Туркестан против нее (России. – А.Ш.), подготовить нападение из Индии, – писал Мак-Колль, – и я думаю, что британские войска должны были также высадиться в Трапезунде и с этой стороны также предполагалось атаковать Россию»[155].

Все это не было блефом. На «большую» войну с Россией английское правительство не пошло лишь потому, что в условиях тогдашней европейской обстановки не смогло обеспечить себя достаточно сильными союзниками. Но оно старалось компенсировать это усилением подрывных действий против России в Средней Азии.

Кстати, история, как мы знаем, часто повторяется. И вот в октябре 1939 года английский дипломат Фицрой Маклин предлагает организовать волнения в советских республиках Средней Азии и на Кавказе. У Маклина были конкретные предложения. По его мнению, для «внешних опорных плацдармов подходили Афганистан, Турция и Иран». Дипломат, занятый разработкой схемы подстрекательства, рекомендовал использовать жителей пограничных районов Афганистана и Ирана, которые практически ничем не отличаются от тех, которые живут по другую, советскую, сторону границы. Он также советовал использовать для разжигания национальной розни британских бизнесменов в Иране. События последних лет позволяют поставить вопрос о том, не занимаются ли и сейчас «Сикрет интеллидженс сервис» или ЦРУ использованием агентов-провокаторов в бывших среднеазиатских республиках?[156]

Но вернемся к описываемым нами событиям прошлого века. Положение осложнилось тем, что британские колонизаторы в это время развязали вторую агрессивную войну против афганского народа. Их войска в конце 1878 года вторглись в Афганистан и заняли его важнейшие города – Кабул, Кандагар, Газни. Английское правительство намеревалось овладеть Гератским оазисом и выйти в долину Амударьи. Царские власти были крайне обеспокоены тем, что успехи их конкурентов и соперников на Среднем Востоке подорвут там позиции России.

Кавказский наместник, ссылаясь на мнение посланника в Иране А. И. Зиновьева, прямо писал Д. А. Милютину для доклада Александру II: «Успехи англичан в войне против афганцев произвели в Персии весьма сильное впечатление и содействуют возрастанию там влияния Англии»[157].

Петербург в какой-то степени стремился взять у Англии реванш за Берлинский конгресс. Наилучшим шагом в этом направлении явилось бы укрепление положения России в Средней Азии, опережающее английское продвижение, препятствующее развитию британской экспансии в среднеазиатских областях. Все это стимулировало дальнейшую активизацию наступательных действий царского правительства в Туркмении. В уже цитированном документе кавказский наместник подчеркивал: «Прочное занятие Текинского оазиса, приближая нас к границам Хорасана, будет служить противовесом английским проискам».

В то время, когда внимание Петербурга было занято вопросами, связанными с Ахал-Текинским оазисом, русский Туркестан посетил неожиданный гость. 9 (21) мая 1879 года в окраинный город генерал-губернаторства – Катта-Курган – прибыл старик-индиец Гуру Чарн Сингх. Как выяснилось, ему в ту пору было 72 года. Гуру Чарн Сингх привез туркестанскому генерал-губернатору письмо «от верховного жреца и главного начальника племени сикхов Индии». В послании высказывалось предположение о близком приходе русских в эту страну и предлагалось содействие в его осуществлении. Беседуя с царскими чиновниками в Туркестане, Гуру Чарн Сингх развивал эти взгляды. Он подчеркнул, что по пророчеству, «которое известно большинству индийцев, русским Индия не нужна, они придут туда с запада только затем, чтобы изгнать англичан»[158]. Посланец высказал соображение, что после изгнания колонизаторов власть в Пенджабе будет передана сыну создателя пенджабского государства Ранджит Сингха – Далип Сингху.

Но царское правительство уклонилось от каких-либо решительных шагов или политических жестов. Не стремясь к походу на Индию, оно готовилось к движению в Ахал-Текинский оазис и в течение весны и лета 1879 года накапливало для этого войска.

План экспедиции был составлен на Кавказе, в ведении которого и находился Закаспийский военный отдел. Может быть, этим объясняется, что руководство походом возлагалось на генерала Лазарева, командующего корпусом на Кавказе. Но тот вскоре умер. Сменивший Лазарева генерал-майор Н. П. Ломакин во второй половине августа выступил с отрядом из Чата. Он перевалил хребет Копетдаг и, не встретив сопротивления, занял Кизыл-Арват, Бами, Беурме и Арчман на пути к Геок-Тепе. Некоторые из этих селений были покинуты жителями, во всяком случае, они выглядели более пустынными, чем ранее.

В Геок-Тепе сосредотачивалось туркменское ополчение для оказания отпора наступавшим войскам. Прибывшие из Ахал-Текинского оазиса в Хиву с караваном торговцы рассказывали, что среди ахалтекинцев сложились три группы: богатые кочевники уклонились от удара и ушли со своими стадами в пески и персидские владения; земледельцы предпочли остаться на месте, не оказывая сопротивления, и только очень немногие решили, собравшись вместе, препятствовать движению отряда.

28-29 августа (9-10 сентября) Ломакин попытался овладеть Геок-Тепе[159]. Несмотря на большое техническое превосходство, на тяжелые потери туркменских патриотов от артиллерийского огня и гибель некоторых вождей – Берды Мурад-хана, Кара-Батыра, царские войска не смогли преодолеть героического сопротивления текинских воинов и потерпели самую серьезную неудачу за весь период «туркестанских походов». Потеряв около 200 солдат и офицеров убитыми и 250 ранеными (по неполным, видимо, данным Ломакина), они были вынуждены отступить. Ломакин делал хорошую мину при плохой игре. Он ссылался на то, что целью наступления была