Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

прочим почвой для обвинений румынских социалистов в том, что они являются германскими шпионами, что в конечном итоге, стало главным аргументом для запрета Социал-демократической партии и ареста её лидеров после вступления Румынии в войну на стороне Антанты в августе 1916 г.

Хотя симпатии лидеров румынских социалистов к Германии и Австро-Венгрии в 1914–1916 гг. можно до некоторой степени объяснить и возможными субсидиями, которые они получали в то время из Берлина{613}, антиантантовские настроения в рядах Социал-демократической партии Румынии (в первую очередь антироссийские) имели давние корни, как мировоззренческие, так и личные. Многие румынские социалисты родились в России и боялись, что в случае вступления российских войск на территорию Румынии они будут схвачены и вывезены в Россию как бывшие российские подданные. Опасения не были беспочвенными. В этом смысле наглядным является пример К. Доброджяну-Геря, который эмигрировал в Румынию в 1875 г. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. он был арестован российской полицией в дунайском порту Галац и отправлен в Петропавловскую крепость, а потом сослан в Мезень. В 1879 г. ему удалось, однако, сбежать из-под стражи и вернуться через Норвегию в Румынию{614}.

Идеологи румынского социалистического движения считали Россию главным врагом балканских народов. В изданной в 1898 г. в Варне книге «Русия на Изток» тогда ещё молодой Кристиан Раковский отводил России роль главного препятствия на пути народов ЮгоВосточной Европы к независимости. Более того, Раковский и его соратники считали, что по сравнению с Россией, в Австрии и Германии гарантированы многие демократические права и что с этими странами Румыния связана политическими, экономическими и культурными узами. В статье «Зачинщики войны», написанной в ответ тем румынским политикам, которые выступали за немедленное вступление в войну на стороне Антанты (а их было большинство), Доброджяну-Геря говорил о том, что вторжение в Трансильванию приведёт к войне не только с Австрией, но и с Германией: «С этого момента мы [будем] оторваны окончательно от центра Европы и тем самым от европейского Запада. Но с центром и западом Европы мы связаны до сих пор всеми узами нашего экономического, материального и даже культурного и морального существования […]. Для того чтобы наладить нашу экономическую и общественную жизнь, нужно будет перенести центр тяжести в сторону Востока. Вот так мы окажемся с первых же дней войны отброшены от европейского Центра и Запада в сторону Востока, в сторону Азии, окажемся отброшены с первых же дней в холодные руки России, в её полное распоряжение»{615}.

Выступая категорически против использования войны как средства решения спорных вопросов в Европе в целом и на Балканах, в частности, румынские социалисты искали такие сценарии устройства Юго-Восточной Европы, которые исключали бы всякое противостояние между государствами. В этом смысле наиболее острыми являлись, несомненно, территориальные споры.

Называя Балканы территорией, «наполненной взрывчатым материалом, заминированной противоречиями и враждебностью…»{616}, Доброджяну-Геря считал, что корни конфликтов в этом регионе Европы (впрочем, как и во всём «капиталистическим» мире) следует искать в классовом устройстве общества и, — что характерно для этих стран, — в их зависимости от крупных держав. Исходя из положения, что «национальные противоречия на Балканах исчезли бы, если олигархическое устройство общества было бы заменено на демократическое»{617}, он пришел к выводу, что для балканских стран было бы намного лучше строить отношения между собой на основе «демократических договорённостей», — «в первую очередь с целью защиты национальной независимости, но также с целью защиты от эксплуатации со стороны больших капиталистических стран, которые пытаются превратить все малые и слаборазвитые страны в свой Хинтерланд»{618}.

По сравнению с Доброджяну-Геря, который строил свои рассуждения о способах установления долгосрочного политического равновесия на Балканах в основном на основе анализа внутреннего положения в Румынии и её отношений с непосредственными соседями, Раковский обозревая не только весь Балканский полуостров, но и Европу в целом.

В 1903 г., под псевдонимом Инсаров, Раковский опубликовал в пятом номере журнала «Вестник Европы» статью «Турция и Македония. Исторический очерк», в которой поднимал вопрос о национальной принадлежности различных этнических групп на Балканах. Его твердое мнение заключалось в том, что этнический принцип не может служить исходной базой для переустройства границ, гораздо более важна для этого «политическая воля» населения{619}. Эту принципиальную позицию он отстаивал и в других своих работах. В 1910 г., вместе с некоторыми другими болгарскими литераторами, Раковский участвовал в акции бойкотирования Славянского съезда в Софии, утверждая, что не верит в жизнеспособность идеи единства славян при отсутствии в славянском мире общих социальных и политических устремлений{620}.

Надо, однако, сказать, что взгляды Раковского и его соратников по социалистическому движению в Румынии на политическое устройство Балкан (впрочем, как и всего европейского континента) менялись довольно-таки часто{621}. Дело здесь было и в смене личных взглядов, и в изменениях установок всего социал-демократического движения, и в сугубо тактических соображениях{622}.

Какую роль играли нескончаемые дебаты в рядах европейских социал-демократов по вопросам войны и мира для румынских социалистов, можно видеть из письма Кристиана Раковского, посланного им из Харькова в июне 1922 г. своему «дорогому другу» Льву Троцкому. В этом письме Раковский отмечал, что спустя некоторое время после возникновения войны, как следствие позиций немецких и французских социалистов, «румынская социалистическая партия пережила известный период растерянности»: факт голосования социал-демократов за кредиты в германском парламенте явился столь неожиданным, будучи в противоречии с постановлениями международных съездов и, в частности, с постановлениями съездов Штутгартского и Базельского, «что мы склонны были видеть в этом какой-нибудь сложный тактический приём. Мы старались искать оправдания действий французских и германских социал-демократов»{623}. После того как стало известно, — продолжал Раковский, — что среди немецких социалистов нет единства по вопросу о поддержке войны, румынские социал-демократы стали искать контакты с другими левыми движениями, которые «продолжали высоко держать знамя пролетарского интернационализма»{624}.

Балканские войны на службе этнографии (судьба горан в XX в.)

Р.Н. Игнатьев

В течение XIX–XX вв. на Балканах образуется некоторая связь между войнами и этнографическими исследованиями. Последние в той или иной форме предваряют войны, следуют за ними, снова предшествуют военным конфликтам, снова увенчивают чьи-то победы. Таким образом, сменяют друг друга своеобразные этнографические циклы, которые принимают участие в формировании политического дискурса.

Этнография обращена в прошлое, ведь ее результат (текст) кристаллизует структуру описываемого общества. Нелишне будет упомянуть о презумпции «истинности», «девственности» сообщаемого эмпирического материала, хотя этнографическое исследование часто говорит о вещах спорных, порою фантастических, частью уже исчезнувших.

У