Том 8. Литературная критика и публицистика - Генрих Манн

Памятник Гейне — мы знаем это и должны поступать именно так — наш неоплаченный долг перед народом, перед поэзией и перед будущим.

СТЕНДАЛЬ{104}

I

Он не был в такой мере аналитиком, чтобы посвятить себя только самоанализу. Его герои имеют мало общего с автором, кроме, может быть, одного, выведенного в недавно обнаруженном романе, который он начал писать, но вскоре забросил. И все же он не сумел полностью освободить своих героев от некоторых черт своего характера, многие он изменил, но кое-какие добавил. Он обычно брал реальную действительность и мысленно переносил ее в прошлое, спрашивая себя: «Как бы действовал герой, если бы родился в 1805 году?» Создания Стендаля в любых обстоятельствах были такими же деятельными, как он сам. У него была своя теория счастья; он и представить себе не мог такого страшного несчастья, чтобы не иметь возможности действовать. Героя своего первого романа{106} он задумал показать импотентом, но нигде в книге об этом не упоминает. Почему? Он просто должен был стать жертвой своего несчастья. Все остальные персонажи романа наделены исключительной жизненной энергией.

Энергия — его излюбленная тема; то, что он постоянно требует ее от своих героев, понятно и жизненно даже в наши дни. Может быть, среди нас имеются многие такие же, каким был он, — сын развращенного общества и войны, непочтительный и полный решимости пробить себе дорогу в жизни при помощи буржуазных методов — силы и авантюризма. В юности он пытался получить у ненавистного отца капитал, чтобы начать крупную торговлю колониальными товарами. В те времена он хотел разбогатеть — быстро и без предрассудков. До этого, в семнадцатилетнем возрасте, сбежав в итальянскую армию, он последовал юношескому стремлению к славе. Он служил в войсках генерала Бонапарта. Пройдя извилистый путь от купца, автора комедии, любовника молодой актрисы, ради которой во что бы то ни стало хотел разбогатеть, он кончил тем, что поступил на службу к императору.

Эти годы, вплоть до падения Наполеона, были для Стендаля — одного из его солдат — годами бьющей через край жизни, и такой полноты действия, что в последующие десятилетия ему казалось, что в нем все еще жива кипучая деятельность тех дней. Она была для него источником, из которого он постоянно черпал новые силы. Он требовал от своих героев такой же кипучей деятельности, какая в свое время захватила его и унесла в своем потоке. Радость, накопившаяся в нем за те годы, помогла ему работать и творить всю его остальную жизнь. Как только эта радость начинала меркнуть в дни, становившиеся все более пасмурными, тотчас же заявляло о себе чувство долга, напоминавшее о том времени, когда он был счастлив и преуспевал; это придавало ему новые силы. Так же поступал и его любимый император, когда, изгнанный и больной, стремился сохранить свое величие перед всем миром, в котором оставил неизгладимый след.

Анри Бейль был интендантом в Брауншвейге: он выжимал из страны немного больше, чем должен был, — и все для того, чтобы угодить Наполеону. Когда горела Москва, он взял с собой из дома, где проживал, только томик Вольтера. Он выразил сожаление, что из-за этого издание осталось неполным, хотя оно все равно сгорело вместе со всей библиотекой. В тот же день император сказал ему: «Вы храбрый человек, Вы даже побрились». Об этих словах Наполеона он вспоминал с благоговением. В день битвы при Ваграме{107} рука Наполеона на мгновение коснулась груди Стендаля. Он об этом напомнил пленнику Святой Елены, когда посвятил ему свою историю итальянской живописи: «Гренадер, которого Вы взяли за пуговицу». Он даже умышленно понизил себя в чине, так как считал неизмеримым расстояние между собой и этим единственным из всех людей.

В период служения Наполеону он ничего не писал. Сознание того, что он может действовать, владело им настолько, что у него даже не было потребности писать. И никто не сможет описать с должной силой и искренностью его чувство полной удовлетворенности жизнью. Человеку, полностью удовлетворенному своей деятельностью, не приходится размышлять о своем личном, о себе. Если окружающий мир не причиняет ему страданий, ничто не возбуждает в нем сопротивления. Слова и фразы так же могут выражать сопротивление, поэтому счастливая эпоха не создает литературных произведений. Свои интересы в то время Стендаль связывал с жизнью самого великого человека, рождающегося один раз в несколько столетий. Подчиняться ему, восхищаться им и молчать! И хотя впоследствии Стендаль упрекал Наполеона в деспотизме, он и тогда все ему прощал, преклоняясь перед его гением.

В этом суждения молодого Стендаля схожи с взглядами людей одного с ним возраста, живших через сто двадцать лет после него. Он относился с ненавистью ко всему старому. Для него не имело значения, как становятся богатыми. Он по-деловому воспринимал жизненную действительность. Он считал естественным то, что буржуазия во второй стадии своей революции должна вести войны и добывать деньги. У него была потребность в постоянной кипучей деятельности и в беспрекословном подчинении избранному им самим вождю. Как будто бы достаточно сходства с современной молодежью? Но есть и существенное отличие, и прежде всего в жизнедеятельности той эпохи, ее героя и самого Стендаля, в котором она, правда, еще не пробудилась. Разница также и в идеологии восемнадцатого и двадцатого века. Идеология восемнадцатого века была созидательной, и, опираясь на нее, Наполеон сумел оказать влияние на формирование облика будущих поколений, а Стендаль — оставить после себя такие романы, в героях которых будут узнавать себя грядущие