Сады земные и небесные - Лидия Николаевна Григорьева

(Якоб Беме «Аврора, или Утренняя заря»). Когда в своем саду в окружении своих цветов-ангелов Лидия Григорьева читает стихи или рассказывает о своих гостях, великих современниках и просто замечательных людях, время и пространство теряют значение. Голос Лидии Григорьевой перекликается с голосами великих предшественников, вместе они обращаются к слушателю, нынешнему и будущему.

* * *

Строка всплывает тихо, как ладья,

По воле Бога, по вине дождя.

(Лидия Григорьева «Стихи для чтения в метро»)

«Кто тебе господин? За чьим это садом ты смотришь?» – вопрошает Гомер (Гомер «Одиссея»; перевод Викентия Вересаева). «Все это не мое – а Божье», – отвечает Лидия Григорьева («Иерусалим Сада Моего»).

Вечная печаль о потерянном рае перекликается с вечной темой возвращения в сад. Эта метафора повторяется в разных культурах у разных народов, разделенных океанами. Обратимся еще раз к Гомеру. Старый Лаэрт узнал своего сына только после того, как Одиссей напомнил о прогулках в саду в далеком детстве.

Ну, а теперь перечислю деревья, которые ты мне

Некогда в этом саду подарил. Мальчишкою был я,

По саду шли мы с тобой. И о дереве каждом тебя я

Спрашивал. Ты мне его называл и о нем говорил мне.

Груш тринадцать и яблонь мне десять тогда подарил ты,

Сорок смоковниц; еще пятьдесят мне рядов обещал ты

Лоз виноградных, плоды приносящих весь год непрерывно, —

Если только погода ниспослана будет Кронидом.

Так он сказал. У Лаэрта ослабли колени и сердце…

(Гомер «Одиссея»; перевод Викентия Вересаева)

Джеймс Джордж Фрезер в «Золотой ветви» показывал, как у разных туземных народов действует запрет на вход в сад для бесплодных женщин. Зато во многих племенах верили, что родившая ребенка женщина своей заботой непременно умножит урожай многократно. В христианской традиции сад становится одним из символов Богородицы с младенцем.

Вернуться в сад для одних означает возвращение к Богу, для других – возвращение к себе: в любом случае это возвращение к светлому и доброму, это восстановление гармонии в душе, обретение сада внутри себя.

* * *

В этом городе ни деревца, ни сада,

здесь и воздух тяжелее самосада.

(Лидия Григорьева «Столько за зиму тепла во мне скопилось…»)

«Самосад» – это крепкий самодельный табак. Его с горечью ощущает в городском воздухе человек без сада в душе. «Я всегда очень любил сады, любил зелень. Но во мне самом нет сада. Высшие подъемы моей жизни связаны с сухим огнем. Стихия огня мне наиболее близка. Более чужды стихия воды и земли. Это делало мою жизнь мало уютной, мало радостной», – признавался Николай Бердяев. (Н.А. Бердяев «Самопознание»). Потому велик тот человек, который несмотря ни на что продолжает возделывать сады – в прямом и переносном значении слова.

* * *

Целый день сумасшедший садовник

строил клумбу, троил ремесло.

Утром вышел он в сад – и следов нет:

все бурьяном крутым заросло…

Сумасшедший – не умалишенный,

с белым светом не чуя родства,

он стоял со свечою зажженной

над развалинами божества.

И светилось в руке заскорузлой,

и сияло средь белого дня,

нелогичный пейзаж среднерусский

освещая и душу садня.

(Лидия Григорьева «Сумасшедший садовник»).

Фильм «Иерусалим Сада Моего» Лидия Григорьева создавала в Лондоне, в своем саду, окруженном прекрасной рощей.

«…Я познакомился с английским парком, стиль которого определен не подчинением природы человеческому замыслу по преобразованию ландшафта, но соподчинением творческого начала человека природному замыслу Творца», – рассказывает Александр Иличевский.

Созидание сада как искупление невозможно без осмысления, без раздумий, без постижения, – действий, сопряженных с печалью.

* * *

Я вышла в сад, а птицы смолкли…

записала Лидия Григорьева. И тут же:

* * *

Сад склонился к земле, отягченный

Тяжкой думой о близкой зиме.

Или:

* * *

Смеркается зачем в садах Эдема?

Неужто и в раю бывает ночь?

(Лидия Григорьева «Стихи для чтения в метро»).

Хочется верить, что в раю ночи не бывает. Но бывает ночь в рукотворном саду, поскольку как бы ни были чисты помыслы, а ошибки неизбежны. И только тот, кто ищет, кто оступается, но поднимается вновь, становится любимым учеником Творца. Как пройти достойно свой путь, постичь хочет каждый. Верно, здесь и кроется секрет необыкновенно высокого интереса к фильму Лидии Григорьевой, в котором нет лихо закрученного сюжета, а есть красота, лирико-философские метафоры и вдохновенный голос автора за кадром.

Блажен тот, кто по утрам из дома выходит в сад, кто успевает оглянуться, кто произносит волшебные слова: «Сегодня много Ангелов в саду», – и с улыбкой идет дальше.

Подводный мир

Я видела подводный Божий мир!

В коралловых садах гуляли рыбы,

похожие на бабочек и птиц. И рыба-Ангел

сияла оперением меж них. Не верилось,

что это может быть со мной при жизни,

а после смерти я не заслужила

воочию – в упор – увидеть рай…

Сквозь толщу вод струился свет небесный.

Бродячий целлофановый пакет

за рифы зацепился – и свисал,

светился, как неоновая рыбка:

паломник вечности – нетленный негодяй!

Толпа прекрасных рыб перетекала.

под сводами, под кронами кораллов,

из сада в сад струилась и текла,

и множилась, и становилась гуще.

В морских мирах,

в подводных райских кущах

плыла ли я – пылала ли в бреду?

«Сегодня много Ангелов в саду…»

Вертоград изреченный

Наталья Лясковская

Лидия Григорьева, без сомнения, получила свой дар, «прозрений благодать», «из первых рук». Её жизнь и творчество – многогранный роман о саде земном, через энергетику поэтического слова перерастающем в небесный вертоград; земная эзотерика в её стихах становится небесной экзотерикой, сокровенный рай земной – «вертоградом изреченным», драгоценным достоянием всех, кто соприкоснулся с поэтическим миром Григорьевой.

Почему Лидию Григорьеву, как и многих поэтов, так манит, притягивает тема сада?