О Христе по-другому. Подлинный смысл Страстей Христовых - Франсуа Брюн

Но, чтобы Он нас спас, борьба эта должна стать и нашей борьбой. Речь идет о полном обращении наших сердец и мира, и такое обращение совершается не пустыми речами о всеобщей и универсальной любви, но жестокой битвой с самими собой, иногда до смерти. И в центре этой битвы, в центре нас самих, в центре голохронной голограммы — Христос.

Христос вобрал в Себя все человечество

Я приведу для начала только два примера, в них такое присутствие Христа в грешнике, которого Он хочет освятить, доходит даже до физического проявления, причем весьма показательного.

Святая Екатерина Сиенская (1347–1380) рассказала на исповеди своему духовнику о целом ряде необычных мистических феноменов, которых ей выпала честь удостоиться. Ее духовник, Раймон де Капу, начал в этих феноменах сомневаться. Вот как он рассказывает об этом сам: «Я задавал себе вопрос: следует ли верить всему, что она говорит? Пока я так сомневался и смотрел на нее, вдруг ее лицо изменилось и превратилось в лицо сурового человека, посмотревшего на меня так, что меня объял страх; овал этого лица говорил о полноте жизни; не очень густая борода была цвета пшеницы, и все выражение этого лица было отмечено тем величием, которое выдает присутствие Бога. Невозможно было заметить за этим лицом какое-то другое. Я был потрясен и вскричал, подняв руки: „О! Кто на меня сейчас смотрит?“ Екатерина ответила: „Сущий“. И тотчас видение исчезло, и я снова ясно увидел лицо Екатерины, которого перед тем не мог различить»[250].

Святая Екатерина де Риччи (1522–1590) дает нам еще один пример такого явления. Она молилась в церкви. Другая монахиня заметила, что она находится в измененном состоянии сознании, слившись в хвале с Богом. Она решила воспользоваться этим и попросила у нее благословения, сначала для себя, а потом для многих других людей. Оставаясь все в том же состоянии восхищенности, Екатерина ответила на все ее просьбы, но под конец спросила: «„Как ты думаешь, кто я, сестра Екатерина или Иисус?“ Я ответила со слезами: „Иисус“ … Это повторялось три раза. Она меня спрашивала, и я отвечала точно так же, поскольку видела, что ее лицо стало лицом Иисуса, столь прекрасным, что мне не хватит слов его описать: и я повторяю, что это было лицо не сестры Екатерины, а Иисуса»[251].

Но, конечно, по-настоящему нас интересуют вещи другого уровня. Речь идет о духовном присутствии Христа в грешнике, вплоть до того, что Он делит с ним испытания, чтобы их тем самым освятить.

Святая Мехтильда из Хакеборна (1241–1299) была больна и ужасно страдала, когда Господь явился ей, одетый в белое одеяние, подпоясанное зеленым поясом. Когда в удивлении она спросила Его, что значит это видение, Он ответил: «Вот, Я облекся в твои страдания. Пояс означает, что ты окружена болью: он доходит тебе аж до колен. Я растворю в Себе все твои страдания, Я буду претерпевать их в тебе. Тем самым Я принесу жертву, угодную Богу Отцу, потому что твои страдания станут частью Моих Страстей… Не бойся, не беспокойся, потому что на самом деле все, чем ты страдаешь, претерпеваю Я; также относящейся к Себе считаю Я и всю ту поддержку, которую ты получаешь от людей; Я отблагодарю за нее так, как если бы ее оказывали Мне»[252].

Мы видим здесь феномен полного отождествления Христа и Мех-тильды, всецело соответствующий схеме голограммы. Вы помните, конечно, как Робер де Ланжеак задавался вопросом о душе, соединяющейся в нем с Богом, он ли сам идет к этой душе или душа приходит к нему. И мы уже говорили, что проблема совсем не в этом, потому что на этом уровне пространство (как и время) уже не принимаются во внимание. И вот тут этот механизм подтвержден самим Христом: «Я растворю в Себе все твои страдания, Я буду претерпевать их в тебе. … на самом деле все, чем ты страдаешь, претерпеваю Я». «Я» Христа и «ты» Мехтильды совпадают. Речь идет о том же самом механизме, который проявляется и в связи святых с теми, кому они хотят помочь в преодолении искушений. Но это не так, как у Терезы Нойманн, когда она взяла на себя пчелиные укусы ребенка. Малыш тогда мгновенно почувствовал облегчение и полное избавление от боли. Но, когда речь идет об искушении, внутренняя помощь, идущая от святого, не заменяет усилие того, кто проходит через искушение, она его просто поддерживает. Точно также Христос не берет на Себя страдания Мехтильды в том смысле, что она уже больше ничего не чувствует, но Он объединяет их со Своими Страстями, чтобы сделать из них «жертву, угодную» Его Отцу. Заметим по ходу, что само это выражение отсылает здесь не столько к возмещению убытка, сколько к акту любви.

Мария де Валле (1590–1656), которую мы уже цитировали в связи с феноменом одержимости, нам оставила свое свидетельство и по интересующему нас сейчас вопросу. Так, например, Христос, обращаясь к ней, говорит: «Вы — мой живой крест; Вы — крест, в котором Я страдаю; с той лишь разницей, что Мой первый крест ничего не чувствовал, чувствовал тогда лишь Я; тогда как второй — чувствует сам, а Я уже не чувствую». Вы заметили уже противоречие, заключенное в этом тексте. Мы понимаем, что первый крест, деревянный, не мог страдать, а Христос, наоборот, мог. Во втором случае, когда крест — сама Мария, Христос говорит, что Он «не чувствует», что вроде бы нормально. Но вспомните начало фразы: «Вы — крест, в котором Я страдаю». Здесь снова «Я» Христа совпадает с «вы» Марии. Речь идет не о слиянии личностей, которые остаются различными, но о тесной спаянности, причастности друг другу, такой, при которой страдания Марии становятся, в то же самое время, страданиями Христа.

Многие другие отрывки выражают все ту же мысль: «Я оделся вашей плотью, вот почему ваши страдания оказываются почти бесконечно ценными». Лишь в той мере, в какой страдания Марии оказываются страданиями самого Христа, они приобретают эту «почти» бесконечную ценную. «Почти», потому что у Марии есть и отдельная, ее собственная доля в страданиях. Христос не один страдает в ней. Ту же мысль мы находим и в другом тексте: «Если бы вы были в одиночестве, ваши страдания не значили бы ничего. Но поскольку Я выстрадал их в