Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - Оуэн Мэтьюз

из невысоких домов, построенных на достаточно большом расстоянии друг от друга. Зимой сюда не заходят туристические корабли и не привозят любителей спортивной рыбалки, Кадьяк выглядит практически покинутым. Между расположенным в центре города огромным магазином Wal-Mart и запертыми на зиму сараями, в которых стоят лодки, с воем гуляет ветер. Рядом с городом по холмам проходит дорога Резанов-драйв (Rezanov Drive), и если подняться повыше, то открывается пустынная местность, поросшая низким кустарником и утёсником обыкновенным. Прибрежная зона очень похожа на побережье Шотландии, а в глубине острова растут высокие сосны и ели.

Собственно, именно леса и привлекли внимание Баранова при выборе места для поселения. На островах, расположенных между Камчаткой и материковой Аляской, деревья практически не растут, и Кадьяк в этом смысле является приятным исключением. Стволы сосен использовали для строительства судов, ну и, конечно, для строительства домов. Большинство переселенцев были родом из Сибири или с севера России, и для них привычными были крепкие избы, сложенные из бревен, щели между которыми конопатили мхом. В избах чаще всего было две комнаты, а в центре стояла большая печь, в которой готовили еду и на которой устраивали лежанку. В печи можно было даже помыться.

До наших дней сохранился построенный в 1808 году склад Российско-Американской компании. Сейчас это здание обшито досками, но под ними почти метровые в обхвате бревна, скрепленные по углам при помощи распилов. Два века назад здесь лежали меха на совершенно умопомрачительные суммы – на миллионы рублей. На эти деньги можно было купить несколько кораблей или же оплатить все расходы императорского Двора за треть года. В шестидесятые годы ХХ века в здании был открыт Музей Баранова, и в нем можно увидеть много раритетов: ржавые пушки, бронзовый бюст Александра I, подаренный Лисянским, а также выпускавшиеся на острове деньги, которые при нехватке металла изготовляли из кусочков клейменых тюленьих шкур.

Резанов прибыл на Кадьяк 31 июля 1805 года. К тому времени в Петропавловской Гавани насчитывалось до тридцати деревянных изб с разбитыми при них огородами, имелась церковь, были устроены склады и доки. Однако это был далеко не тот «организованный и чистый город», о котором мечтал Шелихов. На главном складе РАК хранилась пушнина, которую кораблями переправляли в Охотск. Например, в 1803 году Хвостов и Давыдов забрали из Кадьяка 18 000 шкурок калана, шкуры медведя, лисы и куницы общей стоимостью в два миллиона рублей.

Еще при жизни Шелихова в Воскресенской гавани на Кенайском полуострове достаточно надежные корабли для русских строил англичанин Шилдс. А теперь уже на Кадьяке за два лета Баранову удалось построить два одномачтовых судна («Ольга» и «Дельфин»). На остров не часто приходили корабли из Охотска (а из Петербурга и подавно), то есть говорить о снабжении не приходится, однако несмотря на нехватку гвоздей, вара и веревок для такелажа, Баранов смог организовать работу. И это действительно можно назвать выдающимся достижением, потому что почти за два века пребывания в Америке испанцы не построили на Тихоокеанском побережье ни одного корабля.

Русская колонизация дорого обошлась местным жителям. Согласно переписи населения Алеутских островов и Кадьяка, которую провел Джозеф Биллингс в 1791–1792 годах, на этих территориях проживали от 4797 и 5995 душ51 соответственно. За первые семь лет правления Баранова это число сократилось больше чем на половину. В основном алеуты погибали во время продолжительных походов за пушниной, в которые их насильно отправляли русские.

«Вот так компания собирала алеутов для охоты в районе Ситки, – писал иеромонах Гидеон, прибывший на Аляску в 1804 году на корабле Лисянского. – Русские брали железные кандалы, цепи, деревянные колодки для головы, кнуты (для молодых), палки (для тех, кто постарше), садились в лодку, ставили на нос лодки пушку и плыли к западной оконечности Кадьяка. Там выходили на берег, выстраивались цепью с заряженными ружьями в руках и говорили: «Ну, того, кто захочет сейчас что-нибудь сказать, мы просто застрелим». Кто в таких обстоятельствах стал бы спорить? «Тот, кто не хочет ехать, может сам выбрать для себя кандалы». Того, кто сопротивлялся, хватали, заковывали в кандалы и били кнутом до тех пор, пока он не соглашался идти с ними»52.

По мнению Гидеона, которое он высказал в письме Святейшему Синоду, в период между 1792 и 1805 годами «тлинкиты убили или взяли в плен сто девяносто пять алеутов». Тлинкиты жили на материковой Аляске и этнически отличались от алеутов. Гидеон также пишет, что 290 алеутов утонули в результате несчастного случая и 135 умерли от отравления моллюсками. Но Лангсдорф считал, что на самом деле эти цифры явно занижены. По словам Евстрата Деларова, на Кадьяке и ближайших островах в 1790 году было 3000 душ алеутов. В 1805 году в распоряжении Баранова, как утверждает Лангсдорф, находилось не более 450 здоровых мужчин. «Распространение непривычных заболеваний, плохое обращение и главным образом обязательное участие в промысловых экспедициях удивительным образом истощили эти места»53. Действия компании оказались одинаково разрушительными как для людей, так и для животного мира.

Единственными и самыми громкими защитниками алеутов стали монахи. В 1796 году одного письма архимандрита Иосафа с описанием жестокостей русских колонистов оказалось достаточно, чтобы Екатерина отказала Шелихову в просьбе предоставить государственный заем. В 1799 году Иосаф утонул на «Фениксе», но его дело продолжили другие монахи. Позиция монахов не способствовала налаживанию хороших отношений с руководством РАК, ибо «наверху» считали, что Святые Отцы мешают вести дела. Переселенцы думали по-другому. У Гидеона мы находим фразу, что они «видят в монахах защитников в борьбе с притеснениями».

У самого Резанова к Святым Отцам было двойственное отношение. С одной стороны, он считал, что монахи – продажные и жестокие, и многословно перечислял их «грехи» в письмах директорам компании и императору. Когда он узнал, что летом 1805 года тлинкиты разгромили поселение на озере Иламна (Аляска) и перебили всех русских, он обвинил в случившемся церковь, а вовсе не управляющего компании Степана Ларионова (брата Емельяна Ларионова из Уналашки), который был зарезан вместе с семьей54. «На полуострове Аляске завелся было на озере Илямне, что названо озером Шелихова, торг с горными народами, великие пользы открывавший. Монах Ювеналий тотчас уехал туда для проповеди, крестил их насильно, венчал, отнимал девок у одних и отдавал другим. Американцы все буйство его и даже побои долго сносили, но наконец опомнились, что [от] этого урода и избавиться можно, и, посоветовавшись между собой, кончили тем, что убили преподобного, да об нем и жалеть бы нечего, но принесли в жертву ожесточению своему и всю