Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - Оуэн Мэтьюз

«Мария» находилась в довольно плачевном состоянии после зимних штормов, и ее надо было основательно готовить к плаванию. Готовился и наш герой. Резанов «решил, что путешествие к берегам нецивилизованной и негостеприимной Америки без врача будет очень опасным, и сделал мне выгодное предложение с целью того, чтобы я его сопровождал»8, – пишет Лангсдорф. Как ученому ему было интересно увидеть и изучить природу и историю Америки, и, вполне вероятно, ему не хотелось продолжать плавание на «Надежде», команда которой повально болела, так что он принял предложение.

Жизнь в Петропавловской Гавани между тем шла своим чередом. Бунт переселенцев подавили офицеры Хвостов и Давыдов, один из которых, как пишет Левенштерн, ударил зачинщика палкой по голове, а другой врезал в челюсть каждому из недовольных9. Однако волнения происходили и среди офицеров гарнизона. Майор Крупской, остававшийся за главного в отсутствие Кошелева, утратил доверие подчиненных. Лейтенант Фалкин напал на него в кабаке с ножом, крича: «Убирайся отсюда, если жизнь дорога!» Крупской арестовал Фалкина, но, как только майор уехал по делам, сторонники Фалкина растащили избу майора по бревнам и стали угрожать его детям10. «Летом солдаты ленятся и не ловят рыбу, чтобы заготовить ее на зиму, а потом зимой голодают вместе со своими собаками, – пишет Левенштерн. – Они скорее разломают чей-нибудь забор, чем пойдут в лес, который растет прямо у них перед носом, и нарубят дров»11.

Утром 14 июля 1805 года «Мария» подняла якорь и поплыла на восток. Офицеры на борту «Надежды» отметили окончательное расставание с Резановым грандиозной пьянкой, во время которой развлекались тем, что по очереди разыгрывали сценку под названием «унижение Петровича исключительно вежливыми японскими переводчиками»12.

А Резанов был рад тому, что наконец-то является главным на корабле, который, правда, начал медленно разваливаться, как только вышел из гавани. «Мария» была двухмачтовым судном с водоизмещением 150 тонн. И вроде бы этот корабль «был самым новым и лучшим судном компании», но в самом начале путешествия бушприт отвалился, и верхушки мачт пришлось опустить, потому что возникла вероятность того, что сильные ветра их просто сдуют. «Жестокий ветр, к счастью нашему накануне того числа близ Уналашки случившийся, показал нам новую судна «Св. Марии» безнадежность. Бушприт до 30 фут длины впущен в одно судно только на 3 фута 3 дюйма. Сильное волнение отломало его у нас и с форштевеном, и мы в самый свежий ветр должны были спустить стеньги и насилу в Чинияцкую губу попасть могли. Такое построение Охоцких судов: где невежество судостроителей и бесстыдное и примерное грабительство от компании определенных доставляют ей суда дороже, нежели где-либо стоющие и притом никуда не годные»13. Команда, управлявшая кораблем, тоже оказалась не самой лучшей. На «Надежде» были враждебно настроенные к Резанову офицеры, сильно пьющий священник и шутник-граф, но это было добротное, построенное в Англии судно, которым управляли профессиональные моряки. А на борту «Марии», построенной в Охотске, собралось в буквальном смысле отребье земли русской. Лангсдорф так и писал: «Этих людей можно назвать отбросами человечества»14. Авантюристы, головорезы, полукровки, родившееся от русских мужчин и женщин разных сибирских народов, – персонажи совершенно отчаянные. Все они страдали от цинги, потому что питались главным образом «вяленой или мороженой рыбой, китовым жиром и мясом морских собак (тюленями)»15. У многих были самые разные венерические заболевания. То есть еще раз: «Команда корабля состояла из авантюристов, беспробудных пьяниц, разорившихся торговцев и клейменных железом ссыльных и каторжан». И это при том, что дисциплина на плывущем на восток корабле должна была быть строгой. «РАК нанимает отпетых негодяев, но люди на Кадьяке должны подчиняться. Они никуда не могут убежать, разве что только к местным жителям, которые чаще всего таких беглецов просто убивают»16.

«Мария» оказалась перегруженной, да еще Резанов перевез на нее четыре шлюпки своего багажа. Места в трюме не было, и «большей части пассажиров и команды приходилось постоянно находиться на палубе»17. Из-за обилия людей брезгливый Лангсдорф вообще редко выходил «подышать свежим воздухом», потому что на палубе сидели «эти омерзительно грязные мужчины, выводившие от своей одежды непрошеных гостей». Палуба вокруг них была усеяна мертвыми вшами и клопами, что заставляло Лангсдорфа «содрогаться от ужаса»18.

Офицеры судна оказались не намного лучше своей команды. «На борту «Надежды» я привык к обществу просвещенных и вежливых людей, коими были капитан Крузенштерн и его окружение»19, – пишет Лангсдорф. Значит, мы можем сделать вывод, что на «Марии» он видел обратное. Российско-Американская компания испытывала нехватку профессиональных кадров, а именно выпускников морской академии, поэтому тех, кого удалось нанять, старались удержать всеми силами, несмотря на пьянство и прочие недостатки. Хвостов и Давыдов (наверняка в шутку) рассказали доктору о том, что одного из нанятых компанией офицеров сослали в Сибирь «за прелюбодеяние со своей собственной матерью»20. Такие шутки (если это шутка) говорят о том, насколько офицеры презирали друг друга. В любом случае Лангсдорф поверил «шутникам».

Николай Хвостов в свое время не получил повышения и поругался с начальством в Адмиралтействе, после чего мичман Давыдов уговорил его пойти работать в РАК и поехать в Америку, где они будут «лопатой грести деньги». Оба уже второй раз плыли под флагом РАК к берегам Русской Америки. «Я даже и не знаю, повезло мне или нет оттого, что вместе с Резановым я оказался в такой далекой точке Российской империи», – писал Хвостов в июне 1805 года.

Несмотря ни на что, сам Резанов был полон оптимизма. В трюме корабля были книги, карты и навигационные инструменты, подаренные для переселенцев аристократами Петербурга. Был там и аппарат Гальвани (который, надо сказать, работал как новенький). Причина для оптимизма была, кстати, весомая – наконец-то своими глазами можно увидеть берега, о которых он, Резанов, с таким энтузиазмом рассказывал в Петербурге, но которые сам пока еще не удосужился посетить.

Когда корабль подплыл к островам Прибылова, глазам Резанова открылось удивительное зрелище. На побережье лежало несчетное количество тюленей. В бухте на острове Святого Павла с пляжами из черного песка Резанова чуть не стошнило от запаха гниющих тюленьих туш. «Просто невозможно себе представить, сколько здесь тюленей. Все берега покрыты этими животными, которых так легко убить, – писал Резанов. – Незадолго до нашего приезда за один день здесь убили 30 000 самцов тюленей, а шкуры выкинули»21. Для продажи в Кантоне брали только пенисы, которые китайцы охотно покупали в качестве афродизиака. То, что можно получить хорошие деньги за пенисы тюленей, русские узнали от купцов, приплывавших на острова из Бостона.