Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - Оуэн Мэтьюз

членами совета сёгуна, подтверждал все выше сказанное, а второй был от губернатора Нагасаки, который вежливо сообщил, что русское посольство в любой момент может отплыть назад; продукты, необходимые для путешествия, будут отправлены на «Надежду».

Резанову пришлось принять это. Чтобы сохранить лицо, он попытался расплатиться с японцами за продукты и за ремонт корабля, включая, разумеется, стоимость материалов, однако японцы категорически отказались принимать деньги: «Не имеет никакого значения, сколько мы у вас примем: один талер или пятьсот, все равно это будет считаться торговлей». Было также отвергнуто предложение о том, что русские корабли впредь могут доставлять на родину потерпевших крушение японских моряков. «Если случится несчастье, пострадавших надо передавать голландцам, которые и вернут их к родным берегам».

Японцы, хорошо знавшие о характере Резанова, стремились всеми силами предотвратить вспышку гнева. Представитель сёгуна подарил посланнику на прощание двадцать четыре халата. В самом конце аудиенции через переводчика Шодзаемона был задан вопрос: «Объявит ли русский император войну против Японии?» Резанов заверил, что объявлять войну никто не собирается.

Посольство отправилось восвояси под проливным дождем. Пешком. На этот раз почетного эскорта им не предоставили – до лодки понурую группу сопровождали несколько человек с фонарями на палках.

Русский император не объявил войну Японии. Зато сам Резанов готов был немедленно вступить на тропу войны. В этот день он долго разговаривал с переводчиками. «Тело не может впитать назад пот, который выступил на коже. Точно так же Япония не в состоянии изменить древние законы, которые были приняты»21, – объяснил Резанову Шодзаемон, который был сторонником открытия границ и торговли с Россией. Но существовало и другое мнение: «О вас говорят по всей Японии и считают, что вы очень сильно отличаетесь от голландцев. Русские гораздо более гордые, гораздо более вспыльчивые и горячие, и вы смотрите на нас свысока».

Через некоторое время состоялась третья, последняя, встреча Резанова с посланцем из Эдо. Формальная по существу. Чиновник сообщил послу, что столь долгое время, которое потребовалось на рассмотрение вопроса о торговле с русскими, «является доказательством большого уважения к вашей стране, потому что другим странам мы бы отказали гораздо быстрее». Резанов в нарушение правил ответил ему по-японски: «Я бы хотел многое у вас купить, но вы не желаете со мной торговать, и я покидаю вас, так и не приобретя того, что мне нужно». Эти слова остались без комментариев. Резанов хотел отказаться от подарков (и от халатов, и от двадцати пяти ящиков шелковой ткани), но ему сказали, что в этом случае русским придется подождать, как на это отреагирует сёгун. Так что, пишет Левенштерн, «Его Превосходительство принял дары, чтобы мы могли обрести свободу»22.

Как вы помните, подарки от русских были отвергнуты. Что ж, матросы снова тщательно упаковали часы «Слон», ковер с портретом императора, другие ковры, аппарат Гальвани и поместили все это в трюм. Зеркала решили подарить голландцам, вместе с несколькими серебряными канделябрами и набором металлических пуговиц.

Настало время расставаться с многострадальными японскими моряками (слава богу, хоть их согласились принять). Резанов («как всегда жадный», не преминул отметить Левенштерн) трижды поцеловал каждого из них и дал каждому по двадцать дукатов (кроме этого японцы получили «зарплату моряка», составившую за все время 300 испанских талеров, которые вслед за английскими матросами все называли «долларами»). Переводчики тоже получили подарки (от которых сперва долго отказывались): глобус английского производства, карту мира, выпущенную лондонской компанией Arrowsmith, и подзорную трубу.

«Японцы, кажется, стали нас бояться. Еще бы, ведь Резанов так много говорил о войне, – записал в дневнике Левенштерн. – Они надеются на то, что мы побыстрее уплывем и расстанемся по-доброму… И правильно делают, потому что Резанов явно не в себе»23.

Флотилия из тридцати сампанов доставила на борт «Надежды» «огромное количество провианта», подаренного властями Нагасаки. Шемелин составил список: «1627 яиц, 88 куриц, 85 уток, 20 устриц[63], 1982 фунта белого хлеба, 12 мотков веревки, 8 огромных улиток, пучок петрушки и две связки сушеных водорослей».

На «Надежду» поднялись три молодых чиновника, весьма дружелюбно настроенных. Вероятно, им хотелось в последний раз за всю свою жизнь взглянуть на европейцев и их корабль. «В отличие от местных властей, это динамичные и стремящиеся к знаниям люди»24, – охарактеризовал их Левенштерн.

Среди местных жителей было довольно много тех, кто искренне сожалел о том, что русские покидают страну. Тринадцатилетняя девочка, которую русские называли мадемуазель Апша, на прощание прислала Морицу Коцебу свой собственный портрет и букет белых, зеленых и красных роз. К сожалению, мы ничего не знаем об этой юной «мадам Баттерфляй» и ее отношениях с Коцебу. По непонятным причинам (возможно, просто от злости) Резанов портрет тут же отнял.

Чтобы перевезти посольство на корабль, использовали уже не роскошную лодку даймё, а судно попроще, называлось оно «Чингодзи» и скорее всего принадлежало феодалу из городка Тикуго, расположенного севернее Нагасаки. И, разумеется, не было никакого почетного эскорта.

«Резанов стал молчаливым и уже больше не говорил ни о прошлом, ни о настоящем, ни о будущем, – свидетельствует Левенштерн. – На протяжении всего путешествия он не отказывал себе в алкоголе. Теперь за завтраком выпивается двойная порция водки… в обед две бутылки мадеры или хереса, а к чаю он угощает нас отличным ямайским ромом». Левенштерн говорит также, что офицеры с подозрением отнеслись к столь невиданной щедрости и пришли к выводу, что Резанов совершенно отчаялся.

В четыре часа утра 5 апреля 1805 года флотилия весельных лодок, на которых находились вооруженные солдаты-японцы, взяла «Надежду» на буксир и оттащила в море. Там, в море, на безопасном расстоянии от Нагасаки (примерно в четырех морских милях) русским вернули порох и все прочее конфискованное оружие. И там же русскому послу был передан прощальный подарок – изящный сверток, в котором находились семена японских цветов. Эти семена Резанов должен был передать российской императрице, чтобы та могла вырастить японские цветы в северных садах.

14. Плавание «Марии»

Власть убивает человечность.

Патрик О’Брайен, капитан корабля Surprise

Большинство людей, которые сюда приезжают, являются испорченными, продажными и склонными к насилию пьяницами, причем до такой степени, что любое общество было бы очень радо от них избавиться.

Николай Резанов – директорам РАК, 1805 г.1

«Надежда» сделала короткую остановку на Сахалине и 24 мая 1805 года прибыла в Петропавловскую Гавань. Там в это время стояли два брига, принадлежащие Российско-Американской компании, – «Св. Мария Магдалена» и «Феодосия». У членов команды «Надежды» началось какое-то непонятное заболевание, и у