Выжившая. Дневник девушки из Варшавского гетто - Мириам Ваттенберг

также прибывали из Компьена и из других лагерей Германии, таких как Тост и Кройцберг[98]. Значительная концентрация интернированных из стольких лагерей дает нам надежду на то, что обмен близок.

Я снова получила от Рутки письма с трагическими намеками. В ее последнем письме описывается, как умер Тадек. Я была уверена, что Тадек переживет всех нас, потому что он имел на это лучшие шансы. Но его уже нет в живых. Несчастный мальчик покончил жизнь самоубийством. Из письма Рутки я поняла, что его отца убили подпольщики. Тадек не мог вынести этого позора: он, должно быть, чувствовал, что никогда не сможет стереть пятно со своего имени. Его отец был убит в своем доме 17 апреля, за день до начала восстания. На следующий день Тадек покончил с собой. Бедный мальчик, он так любил меня.

22 августа, 1943

Люди умирают и рождаются в нашем лагере. Недавно мы похоронили двух старых англичан из отеля «Континенталь». На свет появилось три новых малыша. Матери окружены большой заботой и получают специальные посылки через монахинь. Беременные женщины также получают дополнительные пакеты и находятся под наблюдением французских врачей, являющихся военнопленными.

Один из этих врачей, доктор Л., известный хирург. Его положение плачевно. Его жена и ребенок находятся в лагере под Парижем, откуда постоянно отправляются транспорты в Польшу. Он постоянно спрашивает нас, правда ли все, что говорят о Треблинке. Он отказывается верить, что там тысячи людей убивают отравляющими газами и паром.

Наш лагерь – это самостоятельный маленький мир. У нас даже есть ячейки французского подполья. Интернированные знают, что где-то в нашем лагере имеется тайное радио. Каждый день из уст в уста с большой скоростью распространяются последние новости. Кажется, немцы что-то подозревают, поскольку вчера они обыскали отель, но не смогли найти радио. Рассказывают, что, пока немцы вели поиски, кто-то прогуливался по парку с радио в чемодане.

Теперь немцы каждый день проводят обыски в разных отелях, но радио продолжает работать и сообщать нам о происходящих событиях. Новости хорошие. Русские приближаются к польской границе, Германию постоянно бомбят с воздуха, союзники высадились в Италии, а африканская кампания давно завершена.

Из Африки я получила письмо от двоюродного брата Генри У., офицера военно-воздушных сил де Голля. Получать письма сейчас в Европе – это большая привилегия, и я наслаждаюсь ею благодаря американскому флагу. Я постоянно переписываюсь с Руткой, которая живет в Варшаве на арийской стороне. Интернированным разрешается посылать только один почтовый бланк в неделю, но я использую бланки всей семьи, и, кроме того, несколько друзей по лагерю отдают мне свои. У цензоров довольно много работы по чтению моей почты.

Работа в школе доставляет мне огромное удовольствие и дает возможность практиковать английский и французский языки. Сейчас я руковожу художественным оформлением в двух классах. В качестве материала используем картон из пакетов Красного Креста, а вместо клея применяем растворенное сухое молоко. Большинство детей из Польши; многие из них прибыли в двух последних эшелонах, отправленных сюда после ликвидации гетто. Они очень быстро выучили французский и английский языки и очень радуют всех нас.

2 октября, 1943

В течение двух дней Рош Ха-Шана мужчины молились в одной из наших комнат. Мы поставили стол со свечами, как и в Павяке, а мадам Ш., жена великого раввина Варшавы, встала возле алтаря. Преобладало грустное и торжественное настроение.

Евреев ведут на Умшлагплац для депортации в лагерь смерти Треблинка. Апрель-май 1943 года

На второй день Рош Ха-Шана я получила письмо от Рутки, в котором сообщалось, что дядя Аби жив. София К. сказала ей, что он работает в пригороде Праги. Родители считают хорошим предзнаменованием то, что письмо пришло именно на Рош Ха-Шана. Но Рутка до сих пор не ответила на мои вопросы о Ромеке. То, что она пишет о нем, неясно. Я боюсь, что она не хочет говорить мне правду. Должно быть, он погиб вместе с тысячами других героев в гетто.

5 сентября, 1943

Сегодня мы получили письмо от нашего дяди из Тулузы. Он пишет, что ему приходится часто менять адрес и что его дочь, моя двоюродная сестра, была вынуждена отдать своего годовалого ребенка в нееврейскую семью, чтобы скрыть его от нацистов. Положение французских евреев ухудшается день ото дня. Евреев тысячами отправляют из Парижа в лагерь в Дранси, который является лишь этапом на пути к Треблинке.

В других оккупированных нацистами странах евреев также собирают во временных лагерях, называемых Durch-gangslager (транзитные лагеря), а затем отправляют на различные фабрики смерти в Польше. Эти евреи не знают, какая страшная участь их ждет. Они понятия не имеют, что случилось с польскими евреями.

Огромные эшелоны с евреями отправляются сейчас из голландского лагеря Вестерборг[99]. Об этом нам сообщили некоторые британские граждане, приехавшие сюда из Голландии несколько дней тому назад. Американка, недавно прибывшая оттуда, рассказала нам о замечательном отношении голландцев к своим согражданам-евреям. Они не только прячут евреев в своих домах, но уже несколько раз голландские подпольные группы нападали на поезда с депортированными евреями и освобождали их. В некоторых городах голландское население сожгло записи актов гражданского состояния, из-за чего нацистам было трудно выяснить, кто является евреем. В других городах нееврейское население устраивало забастовки протеста против преследований евреев, а в некоторых случаях это вынуждало немцев прекратить депортации.

10 октября, 1943

Вчера был День искупления, а сегодня мой день рождения. Я чувствую себя очень старой, несмотря на то что мне всего девятнадцать. Мама приготовила для меня вечеринку-сюрприз и пригласила всех молодых людей, живущих в лагере. Они пытались создать веселое настроение, но их искусственная веселость меня лишь опечалила.

15 ноября, 1943

Сегодня мы совершили замечательную прогулку за пределы лагеря в ближайшую деревню. Мы получили на это разрешение после долгих и утомительных переговоров. Наша группа состояла из тридцати человек, и сопровождавший нас немец изменил свой суровый тон, как только мы дали ему несколько пачек американских сигарет и другие ценные вещи.

Впервые за одиннадцать месяцев мы покинули территорию, огороженную колючей проволокой. Тропа вела между зелеными холмами Вогезов. В некоторых местах она была настолько узкой, что нам приходилось идти гуськом. Ярко светило солнце, дул легкий прохладный ветерок. На своем пути мы не встретили ни одного живого существа. Потом мы прошли мимо крошечной деревни. Перед избами играли грязные, истощенные дети, а привязанная к забору лошадь монотонно ковыряла траву.

Большая деревня, которая