Выжившая. Дневник девушки из Варшавского гетто - Мириам Ваттенберг

Они не носили мундиров, не имели чинов, не получали медалей за свои сверхчеловеческие подвиги. Единственным их отличием была смерть в огне. Все они Неизвестные Солдаты, герои, которым нет равных. Как страшно думать обо всем этом, столько родственников и друзей среди них: дядя Аби, Ромек, Рутка… Последние несколько дней я все время стою у окна и разговариваю с только что прибывшими в отель «Провиденс» интернированными. Я жадно впитываю их слова, и мысли мои переносят меня туда, в горящие дома гетто, где я прожила три года со всеми этими героями. Время от времени мне становится дурно, как будто само мое сердце высохло, и я отхожу от окна и падаю на кровать.

Обои в наших номерах покрыты сложным темно-красным узором. Однажды, посмотрев на стену, я подумала, что красные линии на ней сливаются в длинные красные потоки крови… Так лилась их кровь, поглощаемая пламенем. Наша кровь, наши кости сгорают дотла. Боже, зачем нам выпало все это терпеть? Дядя Аби, Ромек и другие… Может быть, кто-то из них сбежал?

В тот день, когда я разговаривала с Эстой В., я собрала различную еду у интернированных в нашем отеле, и в одиннадцать вечера Гильмар Дж. украдкой пробрался через колючую проволоку в отель «Провиденс». Он раздал еду новым интернированным, получил личные приветы из гетто, а также ряд писем, которые привезли для некоторых людей из нашего отеля.

Мирные жители у стены Варшавского гетто во время подавления восстания. Апрель-май 1943 года

Одно из этих писем было адресовано Фелиции К., оно пришло от ее родственника, который долгое время жил на арийской стороне, так как имел поддельные документы, удостоверяющие личность. Миссис К. получила для него документы из Швейцарии и не могла понять, почему он не приехал в Виттель. Все разъяснилось из письма. «Моя совесть не позволяет мне спастись теперь, – писал он, – когда я видел, как многие из моих близких умерли ужасной смертью. Разве я лучше, чем были они? Мне не хватает смелости покинуть руины. Нет, я не уеду из Варшавы. Это мое место, я должен остаться здесь. Чего стоит моя жизнь по сравнению с этими героями, пролившими свою кровь за наш народ? Когда я пишу тебе это письмо, я все еще слышу взрывы в гетто. Последние подвалы взрывают динамитом. Под развалинами погребены мои и твои братья. Суди сама, могу ли я убежать от них? Прошлой ночью я проходил мимо ворот гетто, и там до сих пор слышна стрельба. Последние евреи все еще сопротивляются. Плакаты на улицах Варшавы сообщают, что «Польша наконец-то избавилась от еврейских коммунистических элементов». После всего, через что я прошел за последние несколько недель, у меня не хватает смелости сделать хоть малейший шаг, чтобы спасти себя. Жизнь потеряла для меня всякую ценность».

Миссис Фелиция К. и другие, читавшие это письмо, горько плакали.

Возмутительны и рассказы об отношении некоторых поляков к еврейской трагедии. Правда, подпольные издания польских рабочих партий обращаются к полякам с призывом помочь и дать убежище евреям, спасающимся из горящего гетто, но число поляков, прислушивающихся к этому призыву, очень мало. Мужественные поляки, которые рискуют своей жизнью, чтобы спрятать беглых евреев в своих домах, часто подвергаются осуждению со стороны антисемитских хулиганов, и, таким образом, другие боятся исполнить человеческий долг перед нашим замученным народом. В этих условиях мало надежды на то, что большому количеству евреев удастся спастись.

15 июля, 1943

Я не знаю, как выразить мою невероятную радость – нет, радость и печаль. Сегодня я получила несколько писем от Рутки. Она жива и здорова. 17 апреля родители вызволили ее из гетто, заплатив значительную сумму денег. Они должны были встретиться с ней на следующий день, но 18 апреля гетто окружили нацистские истребительные отряды, и теперь шестнадцатилетняя Рутка находится одна на арийской стороне.

В ее письме много мрачных намеков, и я удивляюсь, что оно прошло цензуру. Она говорит, что в конце концов ей придется покончить жизнь самоубийством. Она видела Ромека в тот день, когда покинула гетто, и в тот же день она встретила нашу нееврейскую подругу Софию К., которая дала ей мой адрес. Ее четыре письма, пришедшие сегодня, имеют разные даты. Во втором письме есть записка от Долека. Он и его родственники получили заграничные паспорта и были интернированы. В этом письме Рутка пишет: «Дни, которые я провела с Долеком, стали самыми счастливыми в моей жизни. У меня было ощущение, что я нахожусь под чьей-то защитой».

У захваченных в ходе восстания евреев ищут оружие и допрашивают у стены Варшавского гетто, прежде чем отправить на Умшлагплац для депортации в лагерь смерти

Сегодня из Варшавы прибыл некий господин Р. Есть подозрение, что он связан с гестапо. Он приехал совершенно один, без сопровождения полиции. Он говорит, что недавно в лагерь Берген-Бельзен под Ганновером было отправлено около двух тысяч человек, имевших заграничные паспорта. По его словам, там находятся последние интернированные Павяка и отеля «Польский». У нас много тех, кто имеет родственников среди этих интернированных, многие обеспокоены их судьбой. До сих пор все наши запросы об этом лагере швейцарская комиссия оставляла без ответа[97].

18 июля, 1943

В эти звериные времена приятно встретить людей, чьи сердца полны настоящей любви к гонимым и нуждающимся. Вот почему я люблю смотреть на нашу замечательную Мать Святую Елену. Я чувствую себя менее подавленной, когда нахожусь рядом с ней. Я восхищаюсь ее терпением, трудолюбием и любовью к маленьким детям. Никакой труд не является для нее слишком тяжелым. Эта великолепная женщина становится на колени, чтобы мыть полы своими нежными руками. Она вытирает детям носы и слезы. Несмотря на то что она носит длинное черное платье, у нее много практического здравого смысла в разрешении всех мирских конфликтов, возникающих здесь среди людей разных рас и вероисповеданий.

Она руководит школой, и я с большим удовольствием помогаю ей. Я делаю таблички, раскрашиваю игрушки для детей, а также уже проиллюстрировала десять экземпляров единственной детской книги, которую мы смогли достать для всего класса.

6 августа, 1943

Наконец-то вместе с группой людей из Титмонинга прибыл мой отец. Наконец-то мы воссоединились после долгой разлуки. Встречи разных семей были очень трогательными: люди плакали от радости. Но до сих пор здесь много женщин и детей, которые не видели своих мужей и отцов более двух лет.

Транспорты