Забытый дом - Анна Васильевна Дубчак

Глаза Жени наполнились слезами. Она не зря сказала еще там, в коридоре, что сюрпризы не всегда срабатывают, что жизнь — это не театр, не спектакль и что она плохой драматург. Вот сейчас точно все пошло не так… И присутствие на ужине садовника с его подружкой — перебор даже для Женьки! Что, что она еще задумала? Дело-то серьезное! Как-никак Ред должна ответить на все вопросы Реброва или же рассказать все сама, признаться. Но вот сейчас, глядя на эту девицу, Борис начал уже сомневаться, что цель будет достигнута. А что, если она сейчас схватит со стола нож и зарежет кого-нибудь?

Бориса от представленного прошиб пот. Может, встать и что-то сказать, сделать? Как-то остановить готовящееся преступление? Почему Ребров с Журавлевым уставились на эту преступницу, словно они в театре, где на сцене разыгрывается идиотская пьеса?

И снова послышались шаги. Ну, конечно, Сергей, садовник, мать его! Прямо самое время праздновать сейчас его день рождения!

Но на самом деле в гостиную вошло не двое, а трое. Сергей, поздоровавшись со всеми кивком головы, помог двум другим гостям занять свои места, а сам ушел.

Борис повернулся к жене. Женя, к его величайшему удивлению, вполне искренне улыбалась, как если бы появление этих гостей было важным пунктом ее дерзкого плана. Гости, а это был мужчина лет сорока и девушка лет двадцати, тихо, по очереди, поздоровались с присутствующими.

— Блу! — крикнула Ред, вскакивая со стула, Иван едва ее удержал. — Блу-у-у-у!!!

Ребров оторопело смотрел на Блу, не веря своим глазам. Журавлев тихо выругался. Петр всплеснул руками, воскликнув: «Браво!»

На Ред вообще было больно смотреть. Она словно увидела призрак. Борис заметил, как она схватилась за голову, тихо замычала…

— Мне плохо, Ваня… Я ничего уже не понимаю…

Иван подхватил Ред на руки и под удивленные взгляды присутствующих вынес из гостиной.

Когда за ними закрылась дверь, Женя поспешила успокоить Реброва:

— Она никуда не денется, охрана предупреждена.

Женя повернулась к Борису:

— Боря, помнишь, ты все расспрашивал меня, почему в тот день, когда мы задержались в квартире, где заточила себя Блу, я приехала так поздно…

Борис почувствовал, как краснеет. Что еще она придумала? Зачем она вспомнила эти его упреки? Они же тогда чуть не поссорились!

— Да, помню, конечно… Но ты была с Валерой, Пашей… Что ты хочешь сказать?

Произнося это, Борис машинально схватил бутылку с виски со стола и плеснул себе в стакан, потом, опомнившись, передал друзьям.

— Я не верила, что тебя убили, — обратилась Женя к Блу. — Я понимала, что ты просто решила оторваться от своей подруги и где-то спрятаться. И понимаю, что тобой руководило… Ты в какой-то момент поняла, что тебе давно уже пора жить своей жизнью… Я долго думала, кто бы мог тебе помочь, кому бы ты могла рассказать все, что с тобой произошло. И я предположила, что это может быть твой отчим, Игорь Дождев.

Таня Муштакова, на этот раз, к удивлению всех присутствующих, тоже во всем белом, а не голубом или синем, сидела, закрыв ладонями лицо, и тихо плакала. И плач ее был похож на тихое завывание.

— Да… — Таня потянулась за салфеткой и промокнула мокрое от слез лицо. Кивнула, готовая продолжить. — Я приехала на работу к Игорю. Подумала, что он мужчина, что это не мама, которая, увидев меня, будет реагировать слишком уж эмоционально… Я просто сказала, что нам надо поговорить. Сказала, что мне надо спрятаться от Ред. И он спрятал. Вот так все и случилось. Я реально боялась, что она может меня убить. Мы с ней запутались. Мы уже не видели выхода… Я-то уж точно… Она боялась меня, а я — ее. Мы не могли уже быть вместе.

Игорь Дождев кивнул, когда Борис предложил и ему виски. Выпил. Он, может, и хотел что-то сказать, но не мог. По сути, они приехали сюда, подумал Борис, чтобы Блу тоже могла во всем признаться. Он хотел спросить, откуда взялось письмо, но Женя опередила его вопрос.

— Когда я приехала к вам домой, я очень боялась, что ошиблась, — сказала она, обращаясь к Дождеву. — Приехала ночью, вызвала на лестницу, чтобы поговорить о вашей падчерице. Я так рада, что вы меня выслушали, поверили мне и приняли правильное решение… Понимаю, насколько трудно вам было уговорить Таню прийти в полицию и сдаться. Но ведь ты, Таня, никого не убивала… Ты просто попала под влияние…

Женя повернулась к Борису:

— Борис, я пообещала Игорю и Тане, что ты поможешь им, что возьмешься за это дело и сделаешь все возможное, чтобы Тане дали минимальный срок. Что в суде учтут ее признание, которое, по сути, было ее предсмертным письмом. Думаю, что суд учтет ее состояние, ее страх перед подругой, у которой поехала крыша и которая реально могла ее убить…

Борис с трудом скрывал свою злость. Мало того что она привела в дом обеих преступниц, поставила в дурацкое положение двух следователей и его самого. Он не мог не заметить, что Ребров постоянно смотрит на дверь, за которой скрылись Иван с Ред. А Журавлев просто пьет, не зная, как ему отреагировать на происходящее.

— Вы же поможете? — спросила сквозь слезы Таня у Бориса.

Ему не оставалось ничего другого, как кивнуть.

— А я рассказывал вам ту, похожую историю, помните? — подал голос Петр. — Помните? И я верю, что эта Ред на самом деле могла убить тебя, дорогуша. Чем вы вообще думали? Ладно эта ненормальная Ред, которая не смогла простить бросившую ее мать, но у тебя-то, Танечка, нормальная семья. Мама, которая любит тебя, отчим вон какой порядочный. Младшая сестра. Разве ты никогда не задумывалась о том, что вас ждет в будущем? Вам уже по двадцать лет, а вы нигде не учились и, похоже, не собирались обзаводиться детьми. Что с вами не так? Почему ты раньше не пришла в полицию и не сдалась?

Таня разрыдалась. Борис понял — она не знала ответы на эти вопросы. Теперь самыми важными в ее жизни стали мать с отчимом, которых она под влиянием Ред считала предателями, и адвокат. Но защищать ее будет ох как сложно!

— Я продам свою квартиру, которую мы сейчас сдаем, — сказал Дождев дрогнувшим голосом, — и заплатим вам, Борис Михайлович.

— Об этом потом поговорим, — сказал Борис. — Валера, идите с Пашей к Ивану, посмотрите, что там… Эта бестия могла окрутить его вокруг